Unknown

- Имеется еще одна, Государь! – торжественно вымолвил боярин, склоняясь над чудо-оружием. - Я могу сказать, в какой стороне оную ручницу произвели!..

Похоже, тать, целившийся в тебя, пожелал скрыть сие и запретил оружейнику класть на пищаль клеймо. Но того подвело честолюбие, и он нарушил запрет. Впрочем, клеймо на свое изделие он поставил так, чтобы заказчик о нем не догадался. Я сам нечаянно его обнаружил!

Сказав это, Михайло отвинтил колпачок, закрывавший казенную часть пищали, и повернул его тыльной стороной к своему Владыке. На очищенном от пороховой гари донце колпачка был отчетливо виден травленный обрис лебедя.

- Верно, клеймо... – задумчиво протянул, разглядывая его, Иван. - Ты не расспрашивал наших оружейников, чей это знак?

- Уже разузнал! – Воротынский лучился радостью, как мальчишка, коему отец-ратник впервые позволил надеть свой шелом. - Лебедь – герб известной в Стокгольме оружейной мастерской!

Иван и Софья переглянулись между собой. Княгиня не смогла сдержать торжествующей улыбки.

- То, что ты свершил, достойно награды, - произнес, обращаясь к боярину, Иван, - я не забуду твоей услуги!

- Если уж кого и награждать, то Бутурлина и его компанию! – усмехнулся Воротынский. - Они добыли пищаль, я лишь распознал клеймо...

- Если награждать сию троицу за все их добрые дела, моя казна опустеет, – грустно вздохнул Князь, - ибо они за неделю принесут державе больше пользы, чем иные бояре за целый год!

Мне даже грустно, что завтра Бутурлин с друзьями покинет Москву...

Но нынче, когда мы знаем, кто подослал ко мне убийцу, нельзя сидеть сложа руки. Мы нанесем недругу удар, да такой, чтобы он содрогнулся! И нанесешь его ты, Михайло! Разумеешь, о чем я?

- Как не уразуметь! – расплылся в довольной улыбке боярин, догадавшись, куда клонит Владыка. - Завтра же поутру и грянем! Устроим праздник Столице!..

_________________

...После оглашения княжеского приговара Бутурлин с друзьями направился в усадьбу. Зрелище бития кнутом не доставляло радости боярину и его побратимам. С них довольно было сознания того, что негодяи понесли ответ за свершенное зло.

Но Газде было неспокойно на душе. В мыслях он рвался к женщине, нежданно покорившей суровое казачье сердце. Завтра ему предстояло покинуть Москву, и Петр не мог перед отъездом не перемолвиться с Натальей.

- Куда это ты собрался? - полюбопытствовал Дмитрий, глядя, как он охорашивается и оправляет кафтан.

- Да есть одно дело... – уклончиво ответил казак. - Не беспокойся обо мне, брат. Я скоро возвернусь!

- Может, поедем вместе? – предложил ему Бутурлин, догадавшийся, о каком деле рек его приятель.- По дороге тебе могут встретиться родичи злодеев, против коих ты нынче свидетельствовал на суде...

- Пусть встретятся! – многообещающе улыбнулся Газда. - Кулаки и сабля при мне, так что я готов к беседе!

Вскочив в седло, он дал плети коню и вылетел за ворота усадьбы.

- Гляди, не наломай дров! – напутствовал его Дмитрий.

- Не наломаю!.. – донеслось до него уже с улицы.

- Как мыслишь, не наломает? – с сомнением вопросил боярина Флориан.

- Надеюсь, что нет, - пожал плечами Бутурлин, - до сих пор Господь был к нему милостив. Будем его молить, чтобы уберег Петра и на сей раз!..

Путь к подворью Анфимьевны для казака обошелся без приключений, однако на подходе к ее дому Газду ждала неприятная встреча.

Хозяйку двора он застал у ворот за разговором с каким-то степенным бородачом, с первого взгляда не понравившимся казаку.

- Ты уж не взыщи с нашего рода! – долетел до Газды обрывок его фразы, обращенной к женщине. - Кабы я знал, что задумал Фрол, ни за что бы не отпустил его к тебе!

От меня же ты слова худого не услышишь. Если будет в чем надобность, всегда можешь ко мне обращаться...

- Не будет у нее надобности в тебе! – резко оборвал московита, спешиваясь, Газда. - У вас одалживаться – себе дороже!

- Кто сей муж, Наталья? – вперил в казака угрюмый, медвежий взгляд бородач. - По какому праву , степняк, ты лезешь в чужой разговор?

- Сей муж спас мою жизнь и честь! – с достоинством ответила Анфимьевна. - Вступился за меня перед твоим братцем и его сворой!

- Полно притворяться, будто не ведаешь, кто я! – насмешливо осклабился Газда. - Мы с тобой, почтенный, уже встречались!

Не ты ли давеча на суде громче всех кричал, что у пришлых степняков нет права свидетельствовать против коренных москвичей?

- Кричал, и что с того? – важно подбоченился купец. - Имею право! Чтоб ты знал, я – Тит, деверь Натальи и брат Фрола, на коего ты возвел напраслину!

- Напраслину? – изумленно приподнял бровь казак. - Хочешь молвить, что сей ночью твой братец не пытался обесчестить и убить твою сноху?!

- Сие не твоего ума дело! – поморщился Тит. - Мы, московиты, сами во всем разберемся...

- Как разобрались с Прасковьей? – вопросил его Газда.