Unknown

«Ах, как они проворны и настойчивы, эти банкиры, когда чувствуют поживу. И не отмахнёшься от них».

- Нет-нет, сие излишне, я буду у вас к ужину.

- Не смею больше отвлекать вас от завтрака, - он поклонился, - я и главы нашего дома с нетерпением ждём встречи с вами.

- Не могла его не пустить, - как бы оправдываясь, сказала Агнес, - неудобно было отказывать.

Волков, садясь за стол, махнул рукой: ничего страшного, попробуй им откажи.

- Сильнейшие люди Ланна и Фринланда. У них курфюрст в должниках ходит. Я и сам думал с ними встречаться, но позже. Ну, что там у тебя на завтрак?

Аббат Илларион, казначей Его Высокопреосвященства, сам вел какую-то службу, когда один из монахов подошёл и что-то шепнул ему на ухо. Брат Илларион тут же поручил ему продолжить, а сам поспешил прочь с амвона и вовсе покинул молельную, чтобы в маленьком монастырском саду обнять Волкова:

- Друг мой, как я рад вас видеть! Живы? Здоровы?

- Жив, и уже поправил здоровье, - говорил генерал, отвечая на объятия аббата.

- Ранены были? - искренне взволновался монах. – Рассказывали, что ваш полк крепко били.

Они пошли по саду вдоль стены, что окружала монастырь. Летнее утро, всё вокруг цвело, генерал рассказал:

- Били, мужичье весьма хитро было, и командир их железнорукий, судя по всему, был колдун, но ранен я не был, и с молитвами и именем господа на устах колдуна одолел, ран не получив, но заболев после. А откуда вам известно про дела мои?

- О! После ваших неудач и неудач фон Бока в городе появилась масса людей, что стали рассказывать о вас. Всякие беглые солдаты.

- Арбалетчики-ламбрийцы?

- И они тоже, и многие, кроме них, а у нас для того есть целая служба, чтобы всякие слухи слушать и наверх докладывать, - рассказывает аббат.

«Уж мне-то можете о том не говорить».

- А ещё что обо мне тут говорят?

- Ну, говорят, что генерал ваш уехал советоваться к раненому маршалу, а вы в его отсутствие подбили других офицеров на бой, в котором мужиков и побили, хотя всё для того сделал тот самый генерал, кажется, его звали фон Беренштайн.

- Именно так его и звали, - согласился Волков, с улыбкой слушая рассказ брата Иллариона.

И монах продолжал:

- А когда он вернулся, вы победу присвоили себе, а его, подбив на то своих офицеров и чтобы не делиться богатой добычей, от войска погнали. А после сами себя произвели в генералы.

- Прекрасная история! – воскликнул Волков. – Слава Богу, что я храню приказ того самого генерала фон Беренштайна, в котором он пишет, что отбывает из войска по нездоровью и приказывает мне войско и обоз вести в Бад-Тельц.

- То уже не важно, друг мой, совсем не важно, важно, что это вы победили взбесившихся еретиков, для архиепископа и императора победитель вы. А победителя, как известно, не судят.

- Думаете, и император знает обо мне? – спросил Волков.

- Уверен в том.

Осознание того, что о тебе знает сам император, приятно трогало душу. Волков некоторое время шёл, молча думая о том. Пока аббат не спросил его:

- Но вас, кажется, волнует что-то ещё?

- Дело у меня всё то же, - начал Волков, - мне предстоит война с кантоном, силы на то собираю, готовлюсь, как и просил архиепископ, но герцог и граф мне козни строят, герцог издал эдикт, чтобы мне и всем моим людям город Мален в гостеприимстве отказывал и дел никаких не вёл.

- Ах, какие бесчинства! – воскликнул аббат. – Что нужно сделать? Может, я вам могу чем-нибудь помочь?

- Конечно, можете, за тем я здесь. – Волков сделал паузу, и продолжил твёрдо. – Коли вопрос с епископом курфюрст разрешил, то будет мне большая помощь.

Тут казначей отвернулся от него, как будто прятал глаза, и говорит:

- Этот вопрос положительно для вас разрешён не был.

- Что? Почему же? Разве не понял епископ, что мне без хорошего помощника в Эшбахте не быть? - воскликнул кавалер и удивлённо, и раздосадовано. – Неужто архиепископ не понимает, что слишком сильны и влиятельны недруги мои, чтобы без всякой помощи я с ними совладал?

- Да-да, я и сам так считаю и готов всеми силами содействовать, но не всё в силах нашего сеньора. Уверяю вас, архиепископ далеко не всегда может снять человека, тем более такого, которого вам в Мален назначил. Поступить так - значит настроить против себя многих знатных людей в княжестве. А то будет сильно на руку недругам его.

- И что же мне делать? – спросил кавалер всё ещё удивлённо. – С горцами у меня война, я по просьбе архиепископа её затеял, оттого и с герцогом у меня распря, и опять же по просьбе курфюрста с купцами из Фринланда я в ссоре, из-за долгов, он просил их притеснять, где же мне помощь искать? Были у меня союзники в городе, так и город теперь для меня закрыт, и епископ тамошний отнюдь не друг. А теперь и в архиепископе я не вижу опоры. Уж не бросить ли мне затею, не уйти ли с людьми моими из Эшбахта?

- Уж и не знаю, что вам посоветовать, друг мой, - отвечал аббат. - Но чтобы отстранить епископа из столь влиятельной фамилии от кафедры, нужна очень веская причина. Я же в прошлый раз говорил вам, что дело это почти безнадёжное. Нужна очень веская причина.

«Ах веская причина? Что ж, такая причина у меня есть».