Unknown

Итак, олимпиец на первом этапе темной деградации корыстен. И не просто корыстен, а экспансивно-корыстен. Его слой эмпатии, определенный рисунок бытия должен распространяться и подчинять все процессы вокруг корыстным интересам. Это одновременно и разрушение мешающих влияний других и попытка манить своей эмпатией. И он манит своей концепцией чувственной жизни. В фильмах, в мультиках, которые отражают энергетику олимпийцев, можно найти и такие образные примеры. Причем там это прицельно показывается именно тогда, когда олимпиец хочет понравиться. Вот он вдруг над облаками, в очках летчика, и волосы развиваются на ветру, и на точные часы он смотрит, и карточка любимой приколота к комбинезону. Он – настоящий летчик! А вот он в окопе, и сигара в зубах, которой он поджигает пушку, и лицо темное от оружейной гари, и штык-нож – у пояса. Настоящий ветеран! Но чтобы в итоге разрушить влияния других, продвигая свои чувства – для этого необходимо перестроить их уделы в свою пользу. И в этих мультиках и фильмах многократно повторяется один и тот же сюжет. Персонаж берет в оборот другого, подстраивая ему неприятности или просто трясет его на поворотах очередной гонки, и у него из «бездонных» карманов сыплются предметы для хобби и создания удела. Или он и самого олимпийца «согнет в бараний рог» – таким образом, чтобы тот послужил его уделу. В общем, сменить колеса на лыжи? Непременно, но только другому и летом.

Со временем душа олимпийца переполнена преступлениями экспансии. А корысть постепенно блокируется. Теперь вокруг немало светлых существ, а их эмпатией не завлечь, кроме того веер удела теперь там так активно синхронизируется, что попытки темного влияния попросту «отфутболивает». Образно же: деяния света неистощимы, и теперь каждый раз, когда темный олимпиец подкрадывается с иголкой к чужому мячу на тренировках – понимаете, теперь он как черная птица на снегу, музейный экспонат. Светлые, если они действительно светлые, так к этому и относятся – беззлобно и с пониманием: смотрите, вот здесь у нас склады и производство мячей, их тут сто тысяч в ряд, поедут по всем странам. Хм… а вот диверсант с иголкой очень старается. И олимпиец заверяет фальшиво: нет конечно, я светлый и творящий, как и вы, уверяю вас. Бормоча про себя удивленно: «странно, почему-то никто не хочет моего. Эх, не те времена, не те». И что же? Олимпиец осознал, что произошла блокировка свыше темных деяний? Даже если осознал, он часто не признается даже самому себе. Рассуждая приблизительно так: почему-то вокруг в последнее время появилось очень много странных личностей, которые не обращают особого внимания на мой мир, а очень невыгодно рассуждают и задают очень неудобные вопросы. И он… хорошо относится к ним сверхсознательно. Ведь они мешают ему грешить. А вот что касается внешнего, сознательного восприятия – все не так однозначно. Ибо преклонение перед миром и благами диктует соответственную логику.

Я видел случаи, когда темные сверхсознательно понимая, где истинная благодать от высшего, пытались примкнуть к коллективу светлых. И вот видно, он искренне пытается повторить светлые деяния. Но пока он остается темным – он не может выйти за пределы категорий мира. И в итоге все равно получается эмпатия. То есть в целом так: темный смотрит на светлые действия и повторяет, показывая: вот же, смотрите – я помогаю, я щедро отдаю. Но и помогает и отдает он из эмпатии к миру. И светлые отвергают его попытку, не принимая такие деяния.

Но! Темные и светлые – это вовсе не два враждующих лагеря. Темные – это заблудшие светлые. И как только темный начинает реально идти войной против света – он обречен окончательно. Но как только светлый начинает не считать темных за души живые, а считает силами зла – он тоже движется к распаду. Об этом будет отдельная глава в конце книги.