Unknown

— Шелехов сам говорил тебе, что подставлял задницу, чтоб досрочно освободиться из лагеря?

— Да зачем говорить? — лицо плюгавого из багрового стало сизым. Он захрипел, согнулся в приступе рвоты, поднял на наместника обезумевшие глаза и почти промычал: — И так ясно.

— Хаупт, по-моему, он того... — глянув на сползающее на пол тело, констатировал Хайнц. — Позвать коменданта, чтоб ему врача поискали?

— Не знаю...

После пары судорог тело затихло.

— Похоже, уже не надо, — вынес вердикт Арек, пощупав артерию на шее. — Сдох, тварь! И не сказал ничего толком...

Люкса, что с тобой?

Позеленевший переводчик явно собирался упасть в обмо рок.

«Тьфу, какие все нежные!».

— Хайнц, тащи Люксу в машину, пусть отдышится. А я к коменданту загляну... чаю выпью. И не смотри на меня волком, я все равно с ним говорить буду без лишних ушей.

Чай наместник, конечно, пить не стал. Но от бокала бренди

не отказался. Отхлебнув глоток горячительного, он сообщил

коменданту о смерти туземца, услышал равнодушное «вот

как...», а потом чуть более озабоченное «надо будет прибрать».

— Только проследи, чтоб подчиненные не болтали. Если начнут мое имя по углам трепать...

— А кто свяжет? — хмыкнул комендант. — Никто не видел,

как вы в камеру заходили... только я. А я знаю, когда надо

промолчать.

— Прекрасно. Я найду, чем отблагодарить за молчание.

Хищный, жадный огонек в чужих глазах Арек не пропустил.

Комендант клеился к нему с первой же встречи... грех не

использовать то, что само идет в руки.

— Тех двоих допрашивать будете?

— Имеет смысл тратить время?

— Никакого. Тупые исполнители, — уверенно ответил комендант. — Ребята их попинали, но они слаженно твердят:

«Макс сказал — проучить надо».

— Тогда не буду снова спускаться... лестницы у тебя очень крутые, — отставил бокал Арек. — Позвони мне, когда все уладишь.

Хайнц встретил его у двери комендатуры. Отгородил от мира щитом, и, пока вел к машине, спросил:

— Домой, хаупт?

— Домой. Я хочу сменить одежду и принять ванну. Сам себе этим подвалом воняю...

Ехали в молчании. Бледный Люкса забился в угол на заднем сиденье и дремал. Или делал вид, что дремлет. Хайнц о чем-то раздумывал и, судя по мрачнеющей физиономии, приходил к неутешительным выводам. А Арек смотрел на мелькающие за окном горы и чувствовал, как безвозвратно уходит желание действовать и выяснять правду, а ему на смену заступают усталость и равнодушие.

После ванны он выпил чай и сжевал два горячих бутерброда,

принесенных заботливым телохранителем. Улегся перед теле-

визором, положил под руку телефон и уставился на экран.

«Кто бы мог подумать... только позавчера я решил, что жизнь

наладилась. И тут же — мордой в грязь. Словно с детских качелей

до луны попробовал дотянуться. Больно-обидно, но умом

понимаешь, что попытка была заведомо провальной. Ведь хотел

же потрахаться с ним разок и больше никогда не встречаться!

Ведь чуял же...».

Он встал с кровати, тихо спустился на первый этаж — по

счастью, не встретившись с бдительным Хайнцем — при-

слушался к непонятному разговору на кухне и убедился, что

Люкса с медбратом мирно пьют чай. До гостевой спальни,

куда перенесли Александра, было не больше двадцати шагов,

но Ареку показалось — идти надо вечность. Нога немела и

подламывалась. И удивляться не стоило. Врачи предупреждали

его о возможном ухудшении в стрессовых ситуациях.

— А ты создал стрессовую ситуацию... — пробормотал он,

вглядываясь в осунувшееся, горящее жаром лицо любовника.

Точь-в-точь Грэг в госпитале после знаменитого осво-

бождения заложников из самолета. И сам он тогда так же

из соседней палаты по коридору полз. Только обе ноги под-

кашивались, от слабости. А сейчас — одна.

— Знаешь, что самое паскудное в этой истории? Не знаешь?

Я тебе объясню. Я мог бы провести настоящее расследование. Не

сегодняшний балаган, замешанный на эмоциях, а нор маль ное,

качественное дознание. Для начала — допросить задер жанную

комендантом пару. Затем перетряхнуть всех твоих знакомых,

узнать практически каждый шаг, сделанный после лагеря. Кого-

то припугнуть, кому-то посулить блага... это несложно. Я и в

твоей лагерной жизни покопаться могу, между прочим. У меня

есть пара знакомых в Министерстве Исполнения Наказаний...

нашли бы способ, как освежить память тамошней охране.

Это тоже несложно. Проблема в другом. Что делать, если ты

окажешься вором, заговорщиком или шлюхой? У меня рука не

поднимется тебя прикончить... вот такая беда... И в тюрьму не

сдашь... ты ж следователю как расскажешь...

Шепот смолк. Наместник вытащил из кармана завибриро-

вавший телефон и прохладно спросил:

— Что, управился?

— Так точно. Позвольте хотя бы пригласить вас в кафе, чтоб отчитаться, так сказать, в приватной обстановке, — в голосе коменданта легко читалось предвкушение.

— Не надо в кафе. Жди меня дома. Я через час подъеду.

сАша

Он выныривал из душного беспамятства, глотал сухой

раскаленный воздух, вглядывался в незнакомые лица

и просил воды. Иногда кто-то исполнял его просьбу,

иногда его не слышали — из пересохшего горла не вырывалось

ни звука, а бывало, что восхитительно прохладная влага

смачивала губы без предварительной мольбы. Сколько длилась