Unknown

Гибралтар всегда был удивительно британским, но именно сейчас он решительно отвернулся от Испании. Местный диалект - ланито, представляющий собой смесь андалузского испанского, генуэзского итальянского, английского, иврита и разных других слов, - начал заменяться английским, который молодые люди изучали в университетах Великобритании. Без постоянного потока испанцев, пересекающих границу для работы, магазины и рестораны стали больше, чем когда-либо, зависеть от военных обычаев и, следовательно, все более британскими. Если вы сейчас пройдетесь между столиками кафе на площади Казематс или по Главной улице, вам простят мысль о том, что вы находитесь в провинциальном английском городке, хотя вы могли бы удивиться, почему погода была такой хорошей.

Гибралтар попытался заняться налоговыми убежищами, скопировав законодательные нововведения с Карибских островов, но так и не добился успеха. Американским клиентам не пристало пересекать Атлантику, а у европейцев уже были хорошие и незаметные франко-, немецко- или италоязычные банкиры в Швейцарии, Люксембурге и различных микрогосударствах. Время от времени адвокат на Нормандских островах отправлял вниз какое-нибудь дело, которое было слишком кривым для них, но это никогда не приводило к большим результатам.

"По объему ВВП экономика на две трети состояла из Министерства обороны. Что касается занятости, то в 70-е и начале 80-х годов она составляла 40 процентов рабочей силы", - говорит Эрнест Монтадо, который в начале 1970-х годов создал статистическую службу колонии и до сих пор говорит с трудноуловимым акцентом Лланито, из-за которого он немного похож на хорошо знакомого валлийца. Как только граница была закрыта, правительство в Лондоне направило миссию для изучения экономического положения колонии, но не смогли предложить ничего полезного. Они говорили: "На этом куске скалы мало что можно сделать". Они говорили о таких вещах, как разведение моллюсков. Я сказал: "Хорошо, но это не прокормит многих людей", - вспоминает Монтадо.

А потом наступил 1981 год. Он начался как хороший год: гибралтарцы получили полное британское гражданство, а принц Чарльз и принцесса Диана приехали на Скалу в медовый месяц. Но в июне правительство в Лондоне объявило, что радикально меняет порядок содержания военно-морского флота. Теперь Британии требовалось меньше кораблей, чтобы защищать империю, а те, что у нее были, стали более совершенными. Это означало, что ей нужно меньше специализированных верфей, и Гибралтар не должен был стать одной из них. Это стало катастрофой для 1400 работников верфей и для колонии в целом. Граница все еще была закрыта, а теперь она теряла единственного значимого работодателя. "Мы потеряем 25 процентов ВВП, вот так просто", - говорит Монтадо.

К этому времени в Испании умер генерал Франко, и новое демократическое правительство в Мадриде ослабило ограничения на границе, что, по крайней мере, открывало перспективы для гибралтарцев начать торговать со своими соседями. Но диверсифицировать экономику было сложно, когда министерство обороны владело практически всем, включая большую часть недвижимости колонии. Здесь было жилье для военнослужащих, отдельные офицерские столовые и плавательные клубы для флота, армии и ВВС, специальные площадки для репетиций оркестров и пристани на случай прихода большой подводной лодки.

Двадцать тысяч гибралтарцев разместились на трети и без того крошечной территории колонии. "У нас есть район под названием Аламеда Эстейт - вы можете увидеть его отсюда", - сказал Монтадо, подводя меня к окну и указывая на юг, через весь город. "Это шесть или семь кварталов, лучшее общественное жилье, которое когда-либо было в Гибралтаре, в нем живут 4500 человек. Оно удобное и хорошее. Чуть дальше на Скале есть район под названием Гора, по площади он такой же, как и поместье Аламеда, и там жили только адмирал и его жена. Я сказал: "Послушайте, вы не можете ожидать, что мы возьмем этот удар, диверсифицируем нашу экономику, если мы не можем построить даже чертов офисный блок - у нас нет для этого места"".

Правительство колонии, которое с 1988 года возглавлял боевой представитель профсоюза по имени Джо Боссано, научившийся тактике ведения переговоров в ходе промышленных споров в Восточном Лондоне, упорно боролось за получение от британского правительства хороших условий увольнения для местных рабочих и стремилось превратить Гибралтар в более коммерчески ориентированное место. Земля была отвоевана у моря, что увеличило площадь города, и было построено больше домов и офисов. Люди, учившиеся в то время в Великобритании, вспоминают, что каждый раз, когда они возвращались домой, колония как будто становилась больше.