Unknown

Ситуация глубоко нелогична. Частные судебные преследования намного дороже государственных, зачастую в три раза, потому что адвокаты берут полную коммерческую ставку за их время, которое может быть в пять раз выше, чем у Королевской прокурорской службы. В целях экономии средств еще в 2010 году правительство сократило финансирование полиции, в результате чего сотрудники стали расследовать меньше преступлений; в результате вместо них этим занимаются частные прокуроры, которые затем выставляют правительству огромный счет.

У нас нет статистики по количеству возбужденных частных дел, хотя и судьи, и адвокаты согласны с тем, что их число быстро растет. Однако мы можем видеть, сколько денег тратится из фондов правовой помощи на компенсацию расходов частных обвинителей, и эта сумма стремительно растет. В 2014-15 годах эта сумма составляла всего 360 000 фунтов стерлингов. К 2019-20 годам эта сумма вырастет до 12,3 миллиона фунтов стерлингов. При таких темпах роста не пройдет много времени, как расходы на частные обвинения сведут на нет всю экономию, полученную благодаря сокращению бюджетов полиции и судов после 2010 года.

И это не единственный способ, которым система финансирования перекошена в сторону частных прокуроров. Если государственные прокуроры выигрывают дело, они редко требуют от обвиняемых больше, чем относительно скромную сумму в качестве компенсации своих расходов, но ничто не мешает частным прокурорам добиваться гораздо большего и не мешает судам поддерживать их в этом. Это означает, что в случае проигрыша обвиняемым грозит финансовое разорение. Даже если у них есть страховка для покрытия собственных судебных издержек, страховщик не покроет расходы прокурора. Это неизбежно искажает расчет рисков для обвиняемых: даже если они не виновны, стоит заявить, что они виновны, чтобы избежать риска банкротства. Короче говоря, частные прокуроры получают возможность рискнуть в одну сторону за государственный счет, в то время как их оппоненты не только вынуждены сами финансировать свою защиту, но и сталкиваются с перспективой потерять все в случае обвинительного приговора.

Эта тревожная ситуация почти полностью ускользнула от внимания общественности. Если частные судебные преследования все же привлекают внимание СМИ, то, как правило, это происходит благодаря краудсорсингу. В одном случае EMM выступала в качестве адвоката благотворительной организации велосипедистов в (неудачной) попытке привлечь к ответственности водителя за смерть велосипедиста. В другом случае мужчина собрал 300 000 фунтов стерлингов для частного судебного преследования Бориса Джонсона за ложь во время кампании по Brexit. Судья прекратил это дело еще до того, как оно дошло до суда, но оно получило достаточную огласку, чтобы создать впечатление, что частное преследование является полезным инструментом для тех, кто стремится добиться справедливости. Однако подобные примеры нерепрезентативны. Как и в XVIII веке, судебные дела возбуждаются крупными компаниями или богатыми людьми за преступление против их собственности.

Романтическая идея о том, что частное преследование - это древняя конституционная защита для бесправных, наследие англосаксонских свобод, обманчива; в действительности все наоборот - это мощный инструмент, доступный только очень богатым. "У частного лица мало возможностей для успешного судебного преследования: затраты непомерно высоки, а юридическая помощь недоступна", - заявил парламентский комитет по вопросам правосудия в 2020 году. "Этим правом в основном пользуются организации, у которых есть средства для привлечения необходимых следственных и юридических специалистов". В результате сокращения государственных расходов в Батлеровской Британии создается двухуровневая система правосудия. Состоятельные люди или компании могут купить правосудие так, как не могут обычные люди.

"Этот сценарий вызывает вполне реальные опасения по поводу несправедливости, обусловленной неравенством сторон", - пишет Вивьен Таншель, барристер, только что защитившая своего клиента по делу частного обвинения в 2018 году. Ее клиент был виновен в особо мерзком мошенничестве и не заслуживает особого сочувствия, но принцип, согласно которому богатые могут использовать уголовную судебную систему в качестве оружия, должен волновать любого. "Возникла устойчивая и значительная эрозия гарантии права на справедливое судебное разбирательство из-за неравенства между постановлениями о расходах на защиту и теми, которые доступны частному обвинителю", - пишет она.

И это только начало. Агрессивные частные обвинители начинают ценить силу, присущую одновременному возбуждению дел в уголовном и гражданском судах, используя одно производство для давления на другое. В 2020 году российский олигарх Олег Дерипаска, уязвленный поражением в арбитражном процессе против другого богатого россиянина, попытался возбудить против него частное дело. Государственные прокуроры вмешались и заблокировали эту попытку, но это было тревожным признаком того, что может произойти.