Unknown

Примером тому может служить подход Великобритании к дерегулированию игорного бизнеса в 1990-х и начале 2000-х годов. Другие страны также рассматривали возможность ослабления ограничений, в том числе США, но там администрация Билла Клинтона поручила провести тщательное, длительное и скрупулезное исследование потенциальных выгод и вреда от изменения законодательства. В Британии же исследование было проведено поверхностно, и изменения были приняты в спешке. Была создана целая новая структура для поощрения создания "новых инновационных продуктов", при этом не задаваясь вопросом, обязательно ли инновации являются благом для индустрии, продающей наркотики, вызывающие привыкание. В конце концов, крэк-кокаин и героин в свое время тоже были инновационными. Сейчас правительство пытается возместить ущерб, финансируя лечение наркоманов и возвращая налогообложение в оффшор, но миллионы семей уже пострадали благодаря национальному пристрастию помогать британским клиентам делать все, что им нравится, - сначала получать гонорары, а потом задавать вопросы.

Эта модель поведения - разрешить что-то, заработать на этом деньги, а затем попытки решить проблемы, которые они создают после того, как они возникли, повторяются снова и снова. Мы видели это на примере Кембриджского университета, который принял богатства Дмитрия Фирташа, а затем был вынужден положить их на специальный банковский счет, когда его арестовали по ордеру ФБР. Мы видели это на примере небрежного подхода Британии к подставным компаниям, когда она сделала регулирование как можно более легким, чтобы привлечь управляющих фондами, и начала оргию отмывания денег в бывшем Советском Союзе. Снова и снова Батлер Британия заботилась в первую очередь об интересах своих клиентов, а всех остальных - потом, если вообще заботилась.

Когда политиков спрашивают об этом, они, как правило, указывают на то, что многое из плохого поведения происходит в других частях британского архипелага, поэтому они бессильны это остановить: Британские политики указывают на Джерси; политики указывают на Гибралтар; в Гибралтаре указывают на БВО; политики БВО указывают обратно на Великобританию. Конечно, они были бы рады помочь, но в других юрисдикциях действуют другие законы и собственные полицейские службы, так что это не в их власти.

Такая фрагментация регулирования работает на пользу бутлеринговым услугам, поскольку деятельность клиента может быть разделена между различными юрисдикциями, что не позволяет посторонним получить полное представление о происходящем. Если вы владеете домом в Лондоне через компанию на БВО, контролируемую трастом на Джерси, вы и ваш адвокат имеете полное представление о своих делах, но регулирующие органы, правоохранительные органы или любопытные посторонние вроде меня видят лишь фрагменты. Автономия британских юрисдикций является полной, но в то же время и частичной. На ней настаивают, когда это выгодно клиентам Butler Britain; в противном случае ее игнорируют, и вся эта разрозненная коллекция островов (плюс Гибралтар, полуостров) представляется органичной частью единого царства, обслуживаемого единым племенем юристов, бухгалтеров и других профессионалов. Это похоже на отношение Берти Вустера к своей семье: он с огромным энтузиазмом относится к родственникам, когда идет на ужин, потому что у его тети есть талантливый французский шеф-повар, который готовит восхитительные Suprême de fois gras au champagne и Sylphides à la crème d'écrevisses; он крайне без энтузиазма относится к родственникам, когда приходится нянчиться с его кузеном Томасом, "главным извергом Англии в человеческом облике".

Британские территории воочию убедились в этом, когда пытались попасть на БВО в 2016 году. Мой рейс из Сент-Китса и Невиса был отменен, что вызвало волну беспокойства среди моих попутчиков, почти все из которых были лондонскими адвокатами, летевшими в Роуд-Таун для участия в судебных заседаниях. Им стоило примерно пятнадцати минут найти человека, владеющего самолетом, и заплатить ему за перелет. Утром все они были в суде. Однако когда я наконец прибыл, то несколько дней ничего не выяснял.

Точно так же, как евродоллары были и не были долларами, в зависимости от того, что было выгодно в то время; БВО являются и не являются британскими, в зависимости от того, что подходит их клиентам. Они являются британскими, когда речь идет о британских юристах, действующих в интересах компаний; они не являются таковыми, когда речь идет о журналистах, расследующих деятельность этих компаний, или, более того, о британских полицейских.