Unknown

– Даже если это поможет узнать правду? – Говорю я, и она сосредотачивается на мне. – Открыть все, что твой отец от тебя скрывал?

В ее задумчивых глазах видна тоска, желание разоблачить то, что ее пугает. Одного любопытства недостаточно – такому нарциссу, как Лондон, нужно пообещать ее историю. Она. Она. Она. Это питает ее тщеславие.

Она закрепляет сумку на шее.

– Они собираются убить тебя. И клянусь Богом, Грейсон... я буду там, чтобы посмотреть на это.

Она берет меня за руку.

Я сжимаю ее ладонь, чувствуя скошенный шрам.

– Надеюсь, что так и будет.

Но не раньше, чем мы закончим все это.

Я тащу ее за собой к краю здания. Ее боль замедляет нас. Однако так мы сможем быстрее всего выбраться из центра города с наименьшими усилиями.

Рядом слышны звуки лопастей вертолета, рубящих воздух.

Я позволил ей первой спуститься к пожарной лестнице.

– Не смотри на землю, – приказываю я. Она ругается все время, пока спускается, но ей удается это сделать.

Полицейские сирены отражаются от цемента и кирпича, больница практически забаррикадирована. Я хватаю ее за руку и веду к густой заросли деревьев и кустов, которая скрывает автостраду.

– У нас есть минута, чтобы добраться до моста, прежде чем собаки уловят наш след. – Я смотрю вниз, оценивая движение. Тьма укроет нас, но ненадолго.

– Зачем ты это делаешь…? – Произносит она вслух, но это звучит как вопрос ко мне.

Я глажу ее по щеке.

– Ты знаешь, зачем… знаешь, зачем ты здесь. Чтобы узнать ответы, которые он скрывал от тебя.

На глаза наворачиваются слезы, но она морганием прогоняет их. Она не плачет – слишком высокий уровень адреналина. Хорошо. Это поможет ей пережить боль.

– Мы уезжаем, Лондон. Сейчас же.

Гонка к мосту – наша самая большая проблема. Мы пересекаем шоссе, и звуки розысков остаются позади. Машины останавливаются посреди улицы, раздаются гудки. Осталось тридцать секунд.

Я набираю темп, когда мы достигаем середины. Я слышу ее судорожные вздохи. Я ощущаю ее боль, и я бы забрал ее, если бы мог. Уже видно пункт назначения. Еще пять секунд и мы на месте.

– Остановись.

Она сгибается пополам, чтобы отдышаться.

– Мы на открытом месте!

Я смотрю через мост.

– Нам вниз.

Ее глаза расширяются, и она качает головой.

– Нет. Я не собираюсь умирать ради тебя...

Я обхватываю ее за талию и прижимаю к себе. Она пинается и ругается, когда я прижимаюсь к цементным перилам.

– Ты уже сделала свой выбор.

Я переваливаюсь с ней через край.

Речная вода встречает нас ледяным ударом. В плечо врезается камень. Я пытался попасть в самый центр Брендивайна⁸, но это вообще неглубокая река.

– О Боже! – Бормочет она и вытирает лицо. – Я ненавижу тебя.

Я обнимаю и прижимаю её к себе.

– Ты ведешь себя так, как будто никогда не плавала в реке, деревенская девушка.

Она бьет меня по рукам, брызгая водой.

– Это безумие…

Я поворачиваю ее к себе и обхватываю лицо, чтобы заглянуть в ее карие глаза.

– Это намного больше, чем безумие. Вот что делает с человеком навязчивая идея. – Я тяжело сглатываю. – Поверь, я перепробовал все, чтобы забыть тебя, чтобы выбросить тебя из головы… Но я не могу. Я только пытаюсь разобраться в этой неразберихе. Мы связаны и принадлежим друг другу. Я уже мертвец. Так что, если я умру в погоне за недостижимым... тогда это смерть, которой можно гордиться.

Она моргает сквозь капли воды, взгляд скользит по моему лицу.

– Ты делаешь это, потому что веришь, что можешь…? Чувствовать любовь? – Она качает головой, пытаясь вырваться из моих рук. – Господи, Грейсон. Это сумасшествие. И невозможно. Ты болен и запутался.

– Тогда мы будем болеть вместе.

Я отталкиваюсь от дна и встаю, таща с собой Лондон.

– Оставайся на берегу. Передвигайся по воде. Собаки не смогут отследить нас по воде.

Она справляется, но я чувствую, что она становится вялой. Она быстро устает. Как только выветрится адреналин, ей будет слишком больно, чтобы продолжать идти. Мне просто нужно вывести нас на окраину города. Тогда я смогу позаботиться о ней.

Я улыбаюсь про себя. Забота – странная вещь.

В прошлом году у меня еще не было четкой цели. Чем больше я изучал и узнавал Лондон, тем больше менялась моя цель. Но одна вещь оставалась неизменной.

Она.

Она и есть моя цель.

Поскольку в будущем меня ждет лишь камера смертников, короткая жизнь, полная раскаяния, больше не подходит. Я заплатил долг этому миру, миру, который ограбил меня, который превратил меня в убийцу и теперь хочет за это наказать. Я ничего ему не должен.

Но для нее… я могу быть чем-то большим. Я могу быть цельным. Вместе мы станем единым целым и сможем удовлетворить желания, которые мучили меня в течение нескольких месяцев. Жажда найти свое место.

Она мое спасение. А я ее долгожданное наказание.

Глава 20

ХИМИЯ

ЛОНДОН

Пересекать грязную речку с осужденным убийцей в бегах… Вот уж не думала, что моя жизнь закончится так. А она закончится. И закончится плохо. У этого безумия нет другого логического исхода. Детектив Фостер уже объявил меня сообщницей Грейсона, и когда он обнаружит пистолет, который выбросил Грейсон, то придет к выводу, что я добровольно помогла ему сбежать.