Unknown

– И я готов поспорить, что она с удовольствием утрет нос твоему отцу этим.

– Я оговорил в контракте, что она не сможет.

Это было неожиданно.

– Ты прописал, что твоя сестра не может насмехаться над твоим отцом?

– Да, я это сделал, – сказал он мне абсолютно спокойно.

Я изучал его лицо в поисках следов улыбки.

– Ты не шутишь, – сказал я, пораженный. – Ты включил в свой контракт с ней пункт «ни-ни».

Он усмехнулся.

– Он написан не совсем так, но ты прав.

– Что ж, надеюсь, все у тебя получится.

– Спасибо, – сказал он, все еще изучая меня.

– У тебя есть еще вопрос?

– Если это не слишком назойливо.

– Конечно, нет.

Он прочистил горло, как будто ему было неловко.

– Я хотел спросить, почему ты уехал из Калифорнии?

Должно быть, выражение моего лица было каким-то особенным, потому что он поспешно продолжил:

– Прости, я прочитал это в файле, который прислал мистер Колтер перед тем, как нанять тебя, - ты учился в школе в Калифорнии, получил степень по уголовному праву, переехал в Чикаго, чтобы стать копом, - основная информация.

Было очевидно, что обычно мужчине не приходилось задавать вопросы, люди сами все рассказывали. Еще одно преимущество наличия денег - все хотели, чтобы он ими интересовался.

– Тебе интересно, что заставило меня покинуть Калифорнию и переехать на Средний Запад?

– Да. У тебя, должно быть, там так много знакомых, много друзей, которые решили остаться в Калифорнии после окончания университета.

Это была правда. Большинство друзей, которых я завел в колледже, все еще были там. Зачем мне уезжать, чтобы начать все сначала?

Все было просто, если бы я мог сказать правду, но только Джаред знал, что я сам себя обеспечивал в колледже, работая на трех работах на первом курсе, а затем став, по сути, прославленной нянькой для сына магната недвижимости Роберта Клейтона в течение трех оставшихся лет. На самом деле это была одна из главных причин, по которой Джаред нанял меня в Torus. Он выведал секрет, который я никогда не хотел и не мог рассказать.

В первый год моей жизни в Беркли, в общежитии, даже если я жил с тремя другими парнями, моя арендная плата все равно превышала тысячу долларов в месяц. Финансовой помощи для меня не было, академические стипендии помогали, но не очень много, а между различными подработками и работой в любое время дня и ночи я не успевал учиться. Нужно было что-то делать.

Однажды вечером я отправился на вечеринку с одним из моих соседей по комнате, потому что он собирался сделать банк на активах, которые дала ему генетика. Это казалось простым выбором, и я решил, что тоже так поступлю. Я был геем, а мужчины, искавшие себе спутника на этот год, все были геями или би. Разве это может быть сложным соглашением? Комната и питание в обмен на секс. Это были богатые мужчины, которые не хотели нанимать эскорт каждый раз, когда оказывались в городе. Такое негласное соглашение устраивало их больше. Это был просто бизнес.

Мужчина, который присоединился ко мне на террасе, пока я стоял и любовался видом на залив, был красив и обаятелен, и после того, как мы немного поговорили, он пригласил меня на ужин. Я согласился, и он был удивлен, когда я предложил угостить его. Я сказал ему, что, судя по его костюму, я ему нужен. Оказалось, что я ошибался: да, он был плохо одет, но только потому, что не разбирался в моде, и был уверен, что я смогу ему помочь. Оказалось, что он пришел на вечеринку не потому, что был геем и хотел стать «сахарным папочкой», а потому, что искал кого-то со вкусом и ухоженного, кого он мог бы включить в свою платежную ведомость в другом качестве.

Двадцатипятилетнему Пирсу Клейтону, его сыну, избалованному, богатому и титулованному, требовался опекун, который помог бы ему избавиться от образа плейбоя и превратиться в способного, респектабельного взрослого человека, готового возглавить бизнес своего отца в Сан-Франциско. Если бы я согласился переехать к Пирсу и стать его наставником, мне бы хорошо заплатили. Его отец не доверял никому из окружения сына, чтобы загнать его в угол, поскольку все его друзья и доверенные лица были, по его словам, развратными подхалимами, озабоченными только своими собственными интересами.

– Вы думаете, у него нет настоящих друзей? – спросил я, изучая мужчину. – Это многое о нем говорит, да?

Он кивнул.

– У богатых людей очень мало настоящих друзей. У каждого есть своя выгода.

– Это ужасно тоскливо.

– Возможно, – задумчиво ответил он, улыбаясь мне. – Но это правда.

– У вас есть друзья? – спросил я, желая узнать, что он думает о себе.

– Несколько, которые были доверенными лицами на протяжении многих лет. Новым доверять сложнее, а после развода женщины, которые появляются в моей жизни, вызывают еще больше подозрений.

– Это тяжелый способ жить.

– Это безопасный способ жить.

Я молчал, потягивая вино и смакуя ужин, который мы с ним ели в ресторане, где даже домашний салат был мне не по карману.

Он наклонился вперед, устремив на меня тяжелый взгляд.