Unknown

Кейт издала писк и вбежала в дом. Я поудобнее устроился в шезлонге, благо погода стояла прекрасная. Шестьдесят восемь градусов³⁸ и легкий ветерок - идеальная погода для лежания под звездами. Я был так доволен.

– Привет, – сказал Даллас, подойдя ко мне. Я подвинулся, чтобы он мог сесть.

– Что случилось?

Он прочистил горло.

– Очевидно, Эван видел одного из своих приятелей на днях, который упомянул, что видел нас с тобой, когда мы ужинали в итальянском ресторане с Каллумом и Джиной, когда ее сестра была в городе.

Я ждал, пока он возьмет меня за руку.

– И, полагаю, он упомянул, что я выглядел очень хорошо.

Это была правда. Даллас всегда был великолепен, но, имея дом, меня, который заботился о нем, следил, чтобы он правильно питался, спал, бегал со мной... он как будто светился. И его даже повысили в должности. Хига уехал на работу в Лос-Анджелес, а Монтес повысили до главного спецагента, и она просила Далласа занять ее прежнюю должность помощника. Я держал за него пальцы крестиком. Наш с Серджио бизнес шел хорошо, мы наращивали клиентскую базу и репутацию, и все складывалось так удачно, что иногда я просыпался от страха, что все это сон, что я вернусь в Чикаго и больше никогда не почувствую солнца на своем лице. Забавно, что только сейчас я понял, насколько несчастен был. Нужно было поднести зеркало к старому себе, чтобы увидеть все возможности.

– Думаю, теперь, когда ты со мной, я выгляжу по-другому, – сказал он, и я услышал, как он сглотнул, а его дыхание сбилось, когда его взгляд встретился с моим. – И мне кажется, я знаю, что поможет устранить все недоразумения по поводу того, свободен я или нет, но я не знаю... – он встал, отошел на несколько футов и вернулся, видимо, подумав, что так будет лучше, и пошел дальше, к пальмам, а потом вернулся. Я встал и стоял, понимая, что, хотя я думал об этом в своей голове миллион раз, я никогда не говорил ему этих слов. Он тоже не говорил их мне, но, если угадать, то, скорее всего, потому, что, хотя я был рядом, и он знал, что чувствует, и знал, что я хочу быть рядом, меня все равно было трудно раскусить.

– Даллас, – сказал я, останавливая его, чтобы он снова не ушел. – Я думал, что не говорить тебе о своих чувствах будет безопасно, хотя я чувствовал это практически с самого начала.

– Что?

– Нет? Это было непонятно?

– Как это могло быть понятно?

– Хорошо, – сказал я, переводя дыхание. – Мне показалось, что если я скажу тебе, что люблю тебя слишком рано, это будет значить меньше, что это покажется поспешным, я уверен, любому, кто посмотрит на это со стороны.

Он смотрел на меня так, будто у меня выросли рога или что-то в этом роде.

– Кроме того, я никогда раньше никого не любил, поэтому мне потребовалось время, чтобы понять, что это такое.

Затем он улыбнулся, огромной и ослепительной улыбкой.

– Как будто у тебя был грипп или что-то в этом роде.

– Не смейся.

– Нет, нет, вовсе нет.

Я кашлянул и нахмурился.

– Но я понял, что не хочу видеть никого, кроме тебя, не хочу быть ни с кем сильнее, чем с тобой, и не хочу прикасаться ни к кому сильнее, чем к тебе. Мне легче, когда ты со мной, и я скучал по тебе, когда тебе пришлось уехать в Орландо на встречу, и поэтому я думаю... я знаю, - сказал я, и мой голос на мгновение сорвался, прежде чем я пришел в себя, - что это любовь.

Он кивнул, продолжая смотреть на меня.

– Я очень люблю тебя, – прошептал я, вдыхая через нос. – И хотя я благодарен тебе за то, что ты вписал мое имя в документ на дом и разрешил мне платить половину ипотеки каждый месяц, я хочу, чтобы все остальное мы тоже разделили. Мне бы не хотелось, чтобы наша жизнь была путаницей в финансах и имуществе, и я бы хотел, чтобы мы завели домашнее животное.

– Да? Ты хочешь завести собаку?

Я скорчил гримасу.

– Наверное, не собаку.

– Да, ты любишь кошек, это логично.

– Что ты имеешь в виду?

Он придвинулся ближе, положил руки мне на бедра и заглянул в глаза.

– Кошки сами выбирают, кого любить, а не их человек, и они высокомерны и отстранены, пока не полюбят тебя в ответ, а после этого они становятся огромными болванами, которые лежат на полу, задрав лапы вверх.

– Ты намекаешь, что с тобой я...

– Я люблю тебя в ответ, – прошептал он, прикоснувшись к моим губам мягким, сладким поцелуем, а затем отстранился. – Я влюбился в тебя в ту секунду, когда ты уложил Дигби Ингрэма на землю, и с тех пор мы были вместе почти каждый день. Когда мне приходится путешествовать, это почти физически больно для меня. Говорить с тобой по телефону, зная, что мне придется лечь спать и не увидеть тебя, - это просто ужасно. Междугородняя связь никогда бы не сработала. Если бы ты уехал, я бы последовал за тобой.

– Я не мог уйти, – сказал я ему, жестикулируя вокруг нас. – Очевидно.

– Ну, это удача, потому что я ненавижу холод.

Я уже собирался обнять его за шею, когда его мама позвала нас внутрь. Когда мы пересекли пространство, я не удивился, что он взял меня за руку. Всякий раз, когда мы куда-то шли вместе, он тянулся ко мне. Я и сам довольно быстро приобрел эту привычку.