Unknown

Мэнди Паттерсон, как обычно, в центре группы, ее невозможно не заметить с ее длинным потоком пепельно-белых волос, идеально завитых и завязанных огромным бантом чирлидерши, который стал таким модным в школе.

У меня нет никаких бантов.

Я попросила один на свой день рождения. Но Рэндалл и моя мама подарили мне подержанную скрипку. Мне приходится брать уроки у миссис Бельчик каждый вторник и четверг. В ее доме пахнет подгорелым растительным маслом, а на ее попугаев у меня аллергия. Мои глаза каждый раз опухают, а пальцы так чешутся, что я едва могу держать смычок. Я умоляла маму больше не заставлять меня ходить туда, но это мое наказание за то, что я недостаточно занималась фортепиано.

Я сильно облажалась на сольном концерте.

Я ненавижу выступать на публике, ненавижу, когда все на меня смотрят.

Я никогда не играла на этом пианино, и когда я села на скамейку в ужасной тишине зала, когда яркий верхний свет отражался от черного глянцевого «Steinway», меня настигло ужасное осознание того, что я не уверен, какая клавиша - средняя «С».

Это звучит нелепо после стольких лет игры, но я всегда ориентирую свои руки по золотому шрифту на нашем собственном пианино, на котором написано Bösendorfer через всю деку, не хватает только второй «о».

Я уставилась на клавиши, секунды пролетали мимо.

Я видела, как моя мама, стоявшая недалеко от сцены, уже начала в волнении вышагивать, щелкая пальцами, чтобы я начала.

— Я не знаю, куда девать руки, — прошептала я ей.

— Играй песню, — шипела она на меня.

Я уже вспотела под палящим светом, мои руки дрожали, когда они висели в воздухе над клавишами.

В отчаянии я повторила: — Я не знаю, с чего начать.

Она промаршировала через сцену, разъяренная и смущенная, схватила меня за руку и стащила со скамьи. Она потащила меня прочь, не слушая, как я пытаюсь объяснить, что могу сыграть эту пьесу, что я репетировала ее снова и снова и знаю ее наизусть, если она только покажет мне, куда ставить руки...

Это было шесть месяцев назад. Прошло бы шесть лет, а ей все равно было бы приятно наказывать меня за это.

Они всегда наблюдают, всегда ждут, когда я совершу ошибку.

И это единственное, в чем я их никогда не разочаровываю.

Они всегда могут рассчитывать на то, что я облажаюсь.

Девушки впереди оглядываются через плечо, хихикают и перешептываются за спиной.

Я не слышу, о чем они говорят, потому что на мне наушники. Это единственный подарок Рэндалла, который я по-настоящему люблю. Он не хотел, чтобы из моей комнаты доносилась музыка. Надев наушники, я оказываюсь в собственном песенном пузыре. Он защищает и успокаивает меня. Моя собственная маленькая капсула, которая следует за мной, куда бы я ни пошел.

Я волочу ноги, пытаясь создать большее расстояние между собой и девочками.

Они тоже замедляют темп.

Кинсли Фишер окликает меня: — Мара! Ты придешь на день рождения Дэнни?.

Я слышу это, но едва-едва.

Вздохнув, я вынимаю наушник из одного уха.

Прежде чем я успеваю ответить, Мэнди отвечает за меня: — Она не может. Ее не приглашали.

Она говорит это спокойно, по факту, ее мягкие розовые губы изогнуты в довольной улыбке.

Я подумала, что Дэнни может пригласить меня. Из всех мальчиков в нашем классе он один из немногих, кто иногда любезничает со мной. Однажды он даже подарил мне карандаш, на котором были нарисованы маленькие черные кошки. Это было через неделю после Хэллоуина, и он сказал, что больше не хочет его брать, но я подумала, что, возможно, это потому, что он знает, как сильно я люблю кошек.

— Почему Дэнни не пригласил тебя? — спрашивает Кинсли с насмешливым беспокойством.

Она уже знает ответы на эти вопросы. На самом деле, возможно, она знает их лучше, чем я. Три королевы Пичи - Кинсли, Анжелика и ее королевское высочество Мэнди Паттерсон - наверняка участвовали в разговорах, где публично обсуждалось, кто будет приглашен, а кто нет, как наши одноклассники относятся к потенциальным гостям и по каким причинам.

— Дэнни сказал, что его маме это не понравится, — объясняет Мэнди все тем же бесстрастным тоном.

Мэнди не прочь приврать, но в этой истории есть неловкое кольцо правды.

Родители в Академии Виндзора гораздо более активны, чем в моей прежней школе. Похоже, они интересуются общественной жизнью учеников средней школы не меньше, чем сами дети.

Вполне вероятно, что миссис Филлипс видела и оценивала меня по какой-то шкале, которую я даже не могу себе представить. Все, что я знаю, - это то, что я оказалась не на высоте.

— Может, она знает, что Мара - такая же маленькая шлюха, как ее мать, — мило говорит Анжелика. У Анжелики круглое, херувимское личико, которого можно ожидать от ее имени, но она самая злобная дрянь во всей этой группе. Хуже даже, чем Мэнди. — Все знают, что она вышла замуж за твоего отчима из-за его денег.

Это настолько фундаментальное признание, даже между Рэндаллом и моей матерью, что я не могу этого отрицать.