Unknown

Я смотрю на нее, лицо неподвижно, как камень, ни намека на сочувствие.

— Я хочу знать имя моего отца.

Она издает несколько раздраженных шипящих звуков, извиваясь на подушках. Ее лицо теперь сильно покраснело, кожа вспотела. Ее дыхание становится все более и более поверхностным.

— Пошла ты , — рычит она.

— Как хочешь, — говорю я, вставая со стула.

— Подожди!

Слезы текут по обеим сторонам ее щек, смешиваясь с потом. Она хватается за переднюю часть толстовки, оттягивая ее от груди, как будто это ослабит давление.

— Назови мне его имя, — говорю я тихо и неустанно.

Она стонет и корчится, дергая рубашку.

— Скажи мне. У тебя мало времени.

— Аааа ! — она стонет, перекатываясь на бок, а затем снова на спину, метаясь в одеялах, пытаясь ослабить давление любым возможным способом.

Я холоднее льда. Я не чувствую ничего, кроме неустанного стремления выжать из нее эту тайну. Единственное ценное, что она могла мне сказать, но всегда отказывалась.

— Расскажи мне, — приказываю я, глядя на ее лицо, пока она корчится в агонии.

Она издает бормочущий звук, пуская слюни из напряженных уголков рта.

— Скажи мне!

Она трясет головой, как ребенок, затаив дыхание, прищурив глаза и с ненавистью упрямая до самого конца.

— СКАЖИ МНЕ!

Боль сотрясает ее. Страх сменяет упрямство, когда она наконец понимает, что я не трахаюсь.

— Я НЕ ЗНАЮ! — кричит она, ее голос застревает в горле.

— Я НИКОГДА НЕ ЗНАЛА! Ты счастлива, чертова сука? Я никогда не знала, кто он такой! Я даже не помню, чтобы это происходило.

Она скатывается с дивана, толкая бедром кофейный столик и падая, опрокидывая бутылку вина так, что она падает на бок, и выливает спиртное на пол с постоянным бульканьем, бульканьем, бульканьем.

Я не пытаюсь поправить бутылку.

Я тоже не трогаю свою мать.

Я наблюдаю, как она извивается и дергается, ее лицо цвета кирпича, ее руки скручиваются в когти, когда она хватается за грудь.

Ее рот беззвучно шевелится, губы пытаются произнести слово «противоядие».

Я смотрю на нее безжалостно.

— Противоядия нет, — говорю я.

— Никогда не было. Ничто не может спасти тебя. Точно так же, как ничто не может изменить тебя. Ты такая, какая ты есть… мертва для меня.

Я оставляю ее лежать там, извиваясь и хрипя на последнем вздохе. Я даже не дам ей комфорта моего общества. Она может умереть в одиночестве, как и всегда собиралась.

Вместо этого я несу оба бокала вина обратно на кухню и выливаю их в раковину. Я мою стаканы и возвращаю их в посудомоечную машину, вытирая отпечатки пальцев со всех поверхностей, к которым прикасалась: с бутылки Dawn, крана, ручки посудомоечной машины, внутренней ручки входной двери… С каждого места, к которому я прикасалась, находясь в доме.

Когда я закончила, моя мама перестала двигаться.

Я не утруждаюсь вытирать вино, а снимаю с бутылки отпечатки пальцев и кладу ее обратно на бок.

Я капнула капли прямо ей в стакан. В бутылке не останется никаких следов.

Сомневаюсь, что они вообще сделают вскрытие ее тела. Эффекты псевдоэфедрина аналогичны сердечному приступу. Даже если они проведут полный анализ крови, рог изобилия наркотиков в доме замутит воду. Она пыталась покончить с собой задолго до того, как я ей помогла.

Выход из дома ощущается гораздо приятнее, чем вход.

Теплое солнце омывает мое лицо, свежий ветерок оживляет мои легкие после затхлого домашнего запаха.

По лужайке плывет горстка цветущих вишен, принесенных ветром с деревьев во дворе соседа. Один лепесток приземлился мне на ладонь, а затем снова улетел.

Я чувствую себя такой же легкой, как эти лепестки, живыми в воздухе.

Я встречаюсь с Коулом в Йерба-Буэна, где вечеринка уже в самом разгаре.

INDUSTRY BABY – Lil Nas X & Jack Harlow

Я показываю свою новую серию «Другой пол» . Это не из моего прошлого. Это исследование расширения прав и возможностей женщин через иконографию веков. Я рисовала версии Аттилы Гунна, Александра Великого, Сулеймана Великолепного, поменявшие пол. Я показываю историю мира, если бы женщины были единственным видом. Мэрилин Монро поет поздравление с днем рождения в своем прозрачном платье, танцуя на коленях у женщины-Джона Кеннеди, которая курит сигару с той же страстью в глазах, но с чувством игривости и взаимного удовольствия.

Музыка, льющаяся из динамиков, совсем не похожа на мое последнее выступление: она шумная, уверенная, торжествующая.

Потому что я так себя чувствую.

Я сейчас на вершине чертового мира. Мне не нужно ждать, чтобы узнать, что все думают о моем шоу. Мне чертовски нравятся эти картины. Мне нравилась каждая минута их создания. Я выставляла их с переполняющей гордостью, с уверенностью, что каждый, кто их увидит, что-то почувствует: они почувствуют то же, что и я, рисуя их.

Каждая женщина, прогуливающаяся по галереям, смеется и показывает друзьям свои любимые изображения.

Я намеренно пригласил каждую женщину в этом городе, которой восхищаюсь. Я хочу, чтобы они все были здесь, празднуя то, кто мы есть и чего мы можем достичь.