Unknown

Еще одним приятным советом, который нам дали, было умение местных жителей, в основном детей — запрыгивать в кузов грузовиков и трейлеров ООН, когда машины замедляли ход на крутых поворотах. К тому времени, когда водитель снова набирал скорость, из багажника могло выпасть полтонны снаряжения, и вы узнавали об этом, только когда добрались до противоположного конца. Это в сочетании с хитроумными указателями делало путешествие интересным. Если по какой-либо причине мы собьемся с тропы Хо Ши Мина, официально известной как трасса "Алмаз", мы можем наткнуться на территорию, контролируемую сербами. Это было бы расценено как большая чертова драма, так как они, вероятно, начали бы в нас стрелять. Провоцирование конфликта в этих краях считалось самым тяжким грехом, который только можно было совершить. Весь регион и так был на взводе.

Потом были мины, которые окружали нас со всех сторон, сразу за обочиной дороги. Но никогда не знаешь наверняка, не решил ли какой-нибудь шутник поставить их обратно, просто так. И, наконец, если бы мы пережили все остальное, всегда существовала вероятность, что какой-нибудь парень с винтовкой, которому в тот день было до смерти скучно, мог бы просто пострелять из снайперской винтовки в ООН, чтобы скоротать время.

- Чего это ты, черт возьми, радуешься? - спросил меня Дуг. - У тебя такое счастливое лицо.

Я и не подозревал, что оно у меня было такое.

- Наверное, просто приятно выйти из класса, - ответил я, вдыхая дым "Силк Кат" глубокой затяжкой.

- Одним глазом следи за картой, а другим высматривай чертовы мины, - сказал Дуги. - Может, ты и хорошо проводишь здесь время, но остальные из нас хотят поберечь свои яйца.

Мы выехали из пригорода Сплита. Солнце только-только показалось из-за гор впереди. Мы были в дороге. Дуги был в отличной форме и сквернословил. Чем больше мы удалялись от руководства среднего звена ООН, тем лучше я себя чувствовал.

Мы присоединились к веренице грузовиков, которые медленно продвигались вглубь страны. Единственной необычной особенностью первых этапов путешествия было количество брошенных домов, уничтоженных огнем. В любой другой стране вы бы проезжали мимо, возможно, немного поразмыслили о том, как, по вашему мнению, начался пожар, выразили надежду, что обошлось без жертв, а затем, возможно, сделали бы мягкое замечание о превратностях судьбы или милости Божьей. Если бы не растущее число таких домов, которые мы видели сейчас, мы могли бы прийти к такому же выводу и здесь - что, возможно, по странному совпадению, эти объекты пострадали в результате серии бытовых инцидентов примерно в одно и то же время.

Но постепенно до нас дошло, что это были дома семей, которые оказались частью этнического меньшинства в этом регионе. Здесь не было никаких следов боевых действий: ни забрызганных пулями стен, ни зияющих дыр в кирпичной кладке, которые свидетельствовали бы о непрошеном визите высокоскоростного снаряда. Это была просто работа местных хорватов, которые взбунтовались, чтобы предпринять собственные действия после долгих лет сдерживаемых предрассудков.

Это было пугающе. Дома выглядели такими обычными, черт возьми. Сельская местность выглядела такой обычной. Это, конечно, не совсем Англия, но я видел такие безукоризненные маленькие двухэтажки с причудливыми терракотовыми крышами в стиле шале на альпийских курортах Швейцарии, Австрии и Франции. Места, где я хорошо проводил время. Невыносимо было думать о том, что могло случиться с жильцами, но ничего не поделаешь. Несколько раз я замечал обугленные останки трехколесного велосипеда, качелей или горки.

Мгновение - и вы сворачиваете за угол и снова оказываетесь в тихой сельской местности, которую вы ожидаете увидеть где-нибудь в Центральной или Восточной Европе. Следующий дом был в порядке, и следующий за ним, и еще один за ним. Дети играли на одинаковых трехколесных велосипедах, качелях и горках. Мужчины и женщины выходили на улицу, улыбались, болтали, гуляли со своими детьми. Я, конечно, видел кое-что из этого в Северной Ирландии, но это было не то же самое. В Ирландии убийство на религиозной почве считалось преступлением. Здесь этнические чистки были деятельностью, на которую все, кроме ООН, закрывали глаза.

Пока мы ехали, я сосредоточился на карте и топографии, а Дуги не сводил глаз с зеркала заднего вида, когда мы замедляли ход, чтобы пройти крутые повороты, которые позволяли трассе "Алмаз" подниматься в горы.

Местность менялась с каждой минутой. Вскоре холмистые пастбища в глубине страны превратились позади нас в расплывчатое лоскутное одеяло. Дорога стала уже и с одной стороны окаймлялась крутыми скалами, а с другой - еще более крутым обрывом.

По мере того как увеличивался уклон, грузовики, за которыми мы ехали, вынуждены были замедлять ход. Мы обгоняли машину за машиной, пока внезапно не оказались одни на открытой дороге, окруженной соснами, серо-стальными заснеженными вершинами над нами. Ближе к вечеру остатки сезонного снега, сваленные бульдозерами в грязные кучи на обочине дороги, стекали ручейками талой воды, маскируя выбоины.