Unknown

– Твоей матери нет, Джереми. Я знаю, это больно.

– Заткнись!

Джереми бросил эти слова со всей силой, которая могла быть у семилетнего ребёнка, вены на его шее выступили, на лице застыла маска ярости и несчастья.

– Просто заткнись! Уйди! Оставь меня в покое! Я ненавижу тебя! Ты тупой старик, и я ненавижу тебя!

Джереми довольно опасно помчался в угол комнаты, где присел на корточки, спиной к Томасу, прижавшись лицом к стене, его плечи тряслись от силы слёз.

Томас почувствовал, как его желудок неуютно сжался. Он знал, что Джереми не злится на него, знал, что мальчику больно, что он пытается избавиться от боли единственным знакомым способом – срываясь на других. Это была динамика, о которой ему часто говорили на занятиях для родителей. Он знал, что не должен принимать слова Джереми на свой счёт. И всё же. Они делали больно.

– Пожалуйста, позволь мне помочь, – сказал Томас, медленно подходя к нему.

– Я хочу к маме!

– Твоей мамы нет, малыш.

– Ты врёшь. Мама в порядке, и она ждёт меня, а ты не даёшь мне её увидеть.

– Это неправда. Твоя мама погибла, и мы больше не можем её видеть. Мисс Тэмми тебе говорила.

– Она врёт!

– Хотелось бы, чтобы врала, но её нет, и мы должны... мы должны выяснить, что теперь делать. Как продолжать жить дальше.

Джереми плакал, прислонившись к стене. Томас опустился на корточки, коснулся спины Джереми.

– Позволь мне тебя обнять, сладкий. Позволь мне тебе помочь.

Он был удивлён тому, как сильно он чувствовал потребность помочь, обнять Джереми, заставить боль уйти, исправить это и всё наладить.

Джереми забился в углу, отказываясь от всего.

В конце концов, Томас сел на пол, чувствуя себя потерянным и неуверенным.

– Я посижу здесь с тобой. Хорошо? Я не буду тебя беспокоить, но не хочу, чтобы ты был один.

Джереми плакал много минут.

– Давай, дружок, – тихо произнёс Томас, когда слёзы превратились в тихие рыдания и стоны. – Позволь мне помочь. Пожалуйста. Я – твой папа, и я хочу помочь. Не отгораживайся от меня.

Без слов, Джереми повернулся, и Томас обнял его. Джереми прижался лицом к груди Томаса, из глубины его горла вырывались завывания.

– Думаю, нам лучше вызвать Солнечную полицию, – тихо сказал Томас, медленно раскачивая Джереми взад-вперёд в своих руках. – Ты ведь знаешь Солнечную полицию, верно? Это они прогоняют дождевые тучи. Слишком много дождевых туч, и люди плачут направо и налево, и двадцать способов дожить до воскресенья, и ты должен вызвать Солнечную полицию, чтобы прогнать эти противные дурацкие тучи. Нам эти тучи не нужны, верно? Нам нужно, чтобы солнце вышло и снова светило. Мой папа говорил мне о "Солнечной полиции", когда я был маленьким. Ты когда-нибудь слышал о них?

Джереми ничего не сказал, прижимаясь к груди Томаса и позволяя себя качать.

– Знаю, тебе трудно в это поверить, но у нас всё будет хорошо. Мы справимся с этим, ты и я. Не спрашивай, откуда я знаю. Я взрослый, знаешь ли. Мы просто достаём вещи из задницы. Не говори никому, что я тебе это сказал. Это большой секрет. Но... Я прав насчёт этого, парень. Вот увидишь.

Джереми придвинулся ближе и потерся лицом о ткань рубашки Томаса.

Глава 20

Томас готовился ко сну в тот вечер, когда Джереми вошёл в его комнату, с опущенным лицом, резинка его пижамных штанов была сбита.

– Эй, – произнёс Томас, опускаясь на корточки, чтобы поправить резинку и посмотреть Джереми в глаза.

– Можно поспать с тобой?

– Ты большой мальчик...

– Пожалуйста?

– Тебе действительно следует...

– Пожалуйста? Мама всегда разрешала мне спать с ней. Пожалуйста?

Звук этого "пожалуйста" разрывал Томаса, наполненный такой несчастной мольбой и нуждой.

– Давай не будем делать из этого привычку, – сказал он.

Джереми забрался в кровать Томаса, и тот почувствовал тяжесть на сердце. Он не понимал, насколько маленькие дети уязвимы, что все эмоции и потребности настолько прозрачны и очевидны и выражены с такой совершенной простотой.

Со своего положения над комодом, Будда смотрел на него в ответ. Он достал чайную свечу из другого ящика и, как делал каждую ночь, зажёг маленькую свечку и поставил её в подсвечник перед изображением Будды.

– Ты молишься? – спросил Джереми.

Томас взглянул на него и улыбнулся.

– Не совсем. Я больше не молюсь.

– Почему нет?

– Это длинная история.

– Почему?

– Я считаю, что Бог уже знает всё, что нам нужно. Я не вижу смысла спрашивать его о вещах, о которых он уже знает. Так что вместо того, чтобы молиться, я зажигаю свечу для Будды.

– Зачем?

– Чтобы он знал, что я люблю его.

– Ты его любишь?

Томас кивнул.

– Почему? – хотел знать Джереми.

– Будда не Бог, – объяснил Томас, выключая свет и забираясь в кровать. – Будда тот, кем мы все можем быть, если будем сильнее стараться быть хорошими.

– Он хороший?

– Он был хорошим человеком.

– Поэтому ты его любишь?

– Он спас мне жизнь.

– Как?

– Это долгая-предолгая история.

– Почему?

Томас откинулся на подушку, когда Джереми придвинулся к нему.

– Почему? – снова спросил Джереми.

– Раньше я был очень несчастным человеком, – тихо сказал Томас. – А затем встретил Будду.

– Как вы с ним познакомились?

– Я читал о нём.

– Что ты читал?