Unknown

– У моего папы не было рук. Он был таким, как ты. Ну, это не совсем верно. Он не был таким хорошим, как ты. Он был злым. Злым, как змея. И когда ты родился... когда я увидел тебя в больнице и увидел, что у тебя нет рук... Я испугался. Мне жаль. Это не твоя вина. Ты напомнил мне моего папу, и я испугался. Ты меня понимаешь?

– У твоего папы не было рук?

– Нет.

– Он был похож на меня?

Койл кивнул.

– И ты испугался?

– Ты должен понять. Мой папа был таким... он не был хорошим человеком. И когда я увидел тебя... когда я увидел, что ты такой же, как он... я... я не знаю, как объяснить это. Что-то во мне просто... Мне жаль. Было неправильно так с тобой поступать.

– Всё нормально, – сказал Джереми.

– Ты на меня не злишься?

Джереми пожал плечами.

Томас сдержал желание отреагировать на это извинение, показать своё отвращение, свою злость, своё недовольство. Не ему было судить. Разве это не проясняли на родительских занятиях, что он должен оказывать поддержку, говорить хорошие вещи, оставляя всё на этом? Да, проясняли.

Так что он пытался. Но это было тяжело. Как можно было уйти от ребёнка потому, что ты "испугался"? Что это была за ерунда? Это называлось эгоизм, а не страх. Эгоистично, низко, злобно и...

Он оттолкнул эти мысли.

– Слушай, – сказал Томас Койлу. – Мы немного проголодались. Мы можем пригласить тебя на ранний ужин? У вас есть какие-нибудь хорошие кафе мексиканской кухни? Нам нравится мексиканская кухня. Это будет за наш счёт.

– Не обязательно это делать.

– Я хочу, чтобы у вас был шанс поговорить. Для этого мы приехали.

– Ну, мама будет...

– Я бы предпочёл, чтобы твоя мать не приходила, – сказал Томас.

Койл казался удивлённым прямотой Томаса, будто не мог представить, что кому-то плевать на то, что его мать думает или хочет.

– Полагаю, это будет неплохо, – наконец сказал он.

Томас взглянул на Джереми и, всего на мгновение, увидел на губах мальчика улыбку. Ради Джереми, он улыбнулся в ответ.

Глава 36

– Мне нужно в туалет, – сказал Джереми, когда они, наконец, вернулись в тот вечер в отель в Калмэне, где остановились.

– Иди, – сказал Томас. – Можешь после этого сходить в душ, и мы сделаем все твои дела за раз. Как тебе это?

Джереми ничего не говорил, пока Томас расстёгивал его ремень и помогал ему снять штаны.

– Крикни, когда тебе понадобится моя помощь, – сказал Томас, когда Джереми поспешил в ванную.

Когда дверь закрылась, Томас сел на кровать и вздохнул.

Они сходили на ранний ужин – и это было хорошо. Очень хорошо. Койл Триппер был не особо приятным компаньоном для ужина, но он старался. Он был бедным, во многих смыслах. Ему не хватало денег, работы, возможностей, образования и опыта, который давало образование. Но, несмотря на всё это, он не был плохим. Просто очередной молодой парень, унесённый в мир, где работу найти было сложно, а слишком многие остались позади.

Джереми потеплел к мужчине. Они многое узнали друг о друге. Делились шутками, воспоминаниями, историями, смехом.

Томас не мог ничего поделать и чувствовал некоторое негодование. Он не хотел, но чувствовал. Он хотел, чтобы Койл Триппер оказался полным неудачником, чтобы вопрос о восстановлении его родительских прав даже не стоял. Но Койл не был полным неудачником. Если его умыть и научить некоторым манерам, он будет хорошим человеком, с горечью думал Томас. И да, он был бывшим заключённым и провёл три года в тюрьме. Его поймали с пакетиком марихуаны на десять долларов. Едва ли это был крайний аргумент в большой схеме всего.

– Папа?

Голос Джереми прорвался через его мысли.

В ванной он помог Джереми умыться, поставил его в душ, вытер полотенцем и одел в пижаму.

– Хочешь посмотреть телевизор? – спросил он, протягивая Джереми пульт.

Джереми схватил его ногами, начал нажимать кнопки.

– Ты в порядке? – спросил Томас.

Джереми кивнул.

– Твой папа довольно хороший, – признал Томас. – Он тебе понравился?

Джереми снова кивнул.

– Ну, я тоже пойду приму душ. Сегодня мы ляжем пораньше, чтобы завтра рано выехать и вернуться в Тупело. Что ты думаешь?

Но Джереми листал каналы, пытаясь найти, что посмотреть, и не ответил.

В душе Томас позволил горячей воде окатить его обнажённую кожу. Слёзы, когда пришли, были тихими и полными печали. Несколько минут он стоял под водой, рыдая, горе в его сердце было таким резким, что он думал, что у него могут отказать ноги.

Это было нечестно. В этом было дело. Просто нечестно. Он ради Джереми многое принёс в жертву. Был настоящим отцом. Удовлетворял все его потребности. Любил его так полностью и абсолютно, что ему физически больно было думать о том, что он потеряет его.

И он мог сказать, судя по тому, как Джереми и Койл общались, что он потеряет его. Койл биологический отец и обладает определёнными правами. Вытащил член, обрюхатил какую-то девчонку и сбежал – и всё же, по закону, у него всё равно были права. Будто акт эякуляции в женскую вагину возлагал на человека право помазанника.

Он пытался взять себя в руки, выключил воду и отодвинул занавеску.

Джереми стоял там, глядя на него.

– Кроха? – спросил он. Он опешил, схватил полотенце.

– Тебе грустно, папа?