Unknown

– Тебе сейчас нужно идти с мисс Селестой, кроха. Она заберёт тебя в приют и найдёт хорошее место, где ты останешься, пока мы не сможем снова поговорить с судьёй.

– Но, папочка, пожалуйста!

– Прости, малыш, – сказал Томас.

– Почему? – требовательно спросил Джереми.

– Что почему?

– Почему ты не любишь меня?

– Я очень, очень люблю тебя, кроха. Но я должен следовать закону, и делать то, что говорит мисс Селеста. Я хочу забрать тебя домой, но не могу. Но если бы я мог забрать тебя домой прямо сейчас, я бы сделал это, и я всегда буду твоим папой и никогда не позволю кому-нибудь снова забрать тебя.

– Ты на меня не злишься?

– Конечно, нет. С чего бы мне злиться на тебя?

Но Джереми не ответил, он был слишком расстроен.

– Я не злюсь на тебя, кроха. Я никогда не злился на тебя. Ты хороший мальчик. Хороший, милый мальчик, и я очень сильно тебя люблю. Я поговорю с судьёй и попрошу его позволить тебе вернуться домой. Но на это понадобится некоторое время, и ты должен пойти с мисс Селестой, пока мы всё не устроим. Хорошо? Пожалуйста, постарайся понять. Я буду навещать тебя при каждом удобном случае.

Слёзы Джереми разрывали его.

Селесте Миллер пришлось силой оттаскивать Джереми.

Томас наблюдал, как они идут к машине на парковке отеля, чувствуя, как слезы жгут ему глаза.

Рэнди стоял рядом с ним, обнимая его за талию.

Томас наблюдал, пока маленький "Форд Фиеста" не скрылся из виду.

– Почему бы вам с Дуэйном не пойти поплавать? – предложил Томас. – Я прокачусь. Мне нужно побыть одному.

– Ты ведь не собираешься делать что-нибудь глупое, например, ехать к Койлу?

– Нет, – ответил Томас. – Но мне нужно побыть одному.

Он схватил ключи от своего грузовика и ушёл.

Он проехал через центр города, направляясь к гроту, который был католическим сооружением с кучей статуй и каменными репродукциями соборов и других знаменитых зданий. Это было мирное, тихое место, где человек мог побродить и побыть один, не потревоженный. Он купил билет, спустился по крутой дорожке и быстро потерялся в лабиринте тропинок грота.

Он нашёл скамейку перед Девой Марией, сел, закрыл лицо руками и заплакал.

С того момента, как он услышал крик Джереми "Папочка!", когда подъехал к трейлеру, его сердце разрывалось на кусочки. Боль смягчилась присутствием Джереми рядом, и он чувствовал себя лучше, пока они не пошли в туалет, и он не увидел рубцы.

Мысль о том, что Койл избивал его...

Ему пришлось приложить все усилия, чтобы не сесть в грузовик, не поехать к Койлу и не устроить ему момент возвращения к Иисусу. Он не был жестоким человеком, не верил в жестокость, знал, что Койл – более молодой, более сильный, более злой – наверное, надерёт ему зад, но всё же...

Мысль о Джереми, маленьком ребенке, находящемся во власти этого человека...

– Вы в порядке?

Томас вытер глаза, поднял голову и увидел монахиню с молитвенными чётками в руке. Это была пожилая женщина, невысокая, круглая, с приятным лицом и очень голубыми глазами. Она была одета в старомодное монашеское платье.

– В порядке, – сказал он. – Мне просто нужна... минута.

– Я знаю, о чём вы, – сказала монахиня, садясь рядом с ним на скамейке и поднимая взгляд на большую каменную статую Девы Марии. – Я мешаю?

– Нет, – сказал Томас.

Что-то в этой женщине вызывало доверие, сочувствие.

– Я прихожу сюда, когда мне нужно сбежать, – сказала монахиня. – Жизнь тяжела. Понимаете?

Томас кивнул.

– Кстати, я сестра Мария, – сказала она, протягивая руку.

– Томас.

– Томас, приятно познакомиться. Это всё построил монах бенедиктинского ордена. Я удивлена, что у него было время, но, полагаю, жизнь в те дни шла медленнее. И была не такой сложной. Я вообще не понимаю, где он взял все эти камни.

– Я не католик, – отметил Томас, чувствуя, что должен всё прояснить.

– А кто католик? – легко ответила она.

– Я на самом деле гей.

– Молодец.

– Серьёзно.

– Я говорю серьёзно. Я думаю, что люди должны точно знать, кто они, потому что такими их создал Бог.

Томас улыбнулся. По какой-то причине эта женщина вселяла уверенность, чтобы делиться секретами.

– Я пытался усыновить мальчика с особыми потребностями, – признался он.

– Правда?

– Я взял его под опеку, но затем появился его отец – отец, который бросил его, когда он был малышом, потому что он родился без рук.

– Оу...

– Мне не следовало вам об этом рассказывать. Почему я вам это говорю?

– Это не проблема. Я свободна весь день. А ты выглядишь как кто-то, кому нужен друг, так что... в любом случае, я монахиня. Что ещё мне делать? Свидания явно под запретом. Я пыталась найти настоящую работу, но я не умею быстро печатать и варить кофе. Я пыталась получить роль в кино, но Анджелина Джоли меня опередила. Так что расскажи мне о нём. Об этом мальчике.

– Отец живёт неподалёку отсюда, – продолжил Томас. – Судья отдал его под опеку, и... я приехал навестить его.

– Как зовут мальчика?

– Джереми.

– Оу, какое милое имя.

– Он отличный парень. Я нашёл рубцы на его спине.

– Отец побил его?

Томас кивнул.

– Понятно, – тихо сказала монахиня.

– Мне не следовало говорить вам этого.

– Мой рот на замке, – сказала она с яркой улыбкой. – Думай об этом, как об исповеди.