Unknown

Джереми кивнул, натянуто улыбаясь.

– Что ты думаешь, Дуэйн? "МакДональдс"?

– Конечно, – сказал Дуэйн.

– Ну, если мои мальчики хотят "МакДональдс", мои мальчики получат "МакДональдс".

Джереми улыбнулся, когда Томас сказал это, и эта улыбка разрывала Томасу сердце. Боже, как он скучал по этой улыбке! По этим кривым зубам, этим розовым губам, этой озорной усмешке – это напоминало ему о сотне других улыбок, тысяче других улыбкой, из какого-то другого времени в жизни, когда он был счастлив и чувствовал себя целым.

– Давайте пойдём внутрь, – сказал Томас, когда они приехали в "МакДональдс" в Калмэне. Он знал, что Джереми любит ходить по ресторанам, любит "Хэппи Милы".

– Ты сказал, что мы сразу вернёмся, – отметил Рэнди.

– Я соврал. Я хочу провести немного времени с крохой. Койл может подать на меня в суд, если захочет.

Они вышли.

Сейчас, находясь вдали от дома Трипперов, от отца и бабушки, Джереми казался счастливым.

– Кажется, ты стал выше, – сказал Томас, ставя поднос с едой между всеми ними и разделяя еду. – Чем они тебя кормили? Ты, наверное, уже на тридцать сантиметров выше. Я тебя почти не узнал.

– Мне почти девять, – с гордостью сказал Джереми.

– Я знаю. Я думал о том, что подарить тебе на день рождения. Я хочу, чтобы подарок был очень особенным. Не хочу, чтобы ты забыл своего старика.

– Я тебя не забуду, папочка, – очень серьёзным голосом сказал Джереми.

– Я просто шучу, милый. Я тоже никогда тебя не забуду, не важно, каким ты станешь большим. Ты всегда будешь моим малышом. Твой папа хорошо к тебе относится?

Что-то промелькнуло в глазах Джереми. Он опустил взгляд, занявшись картошкой-фри. Дуэйн смотрел, как Джереми подносит картошку к губам, и, казалось, был впечатлен.

– Ты здесь смотришь на Ринго Старра, – сказал Дуэйну Томас.

– Это тот парень из "Битлз"? – спросил Дуэйн.

– Он самый. Видел бы ты, как этот малый играет на ударных.

– Как он это делает?

– Спроси у него, – сказал Томас, кивая головой на Джереми.

– Ты умеешь играть на ударных? – спросил Дуэйн с долей восхищения в голосе.

– Папа ставил для меня барабаны на пол, – объяснил Джереми.

– Это была электронная ударная установка, – сказал Томас. – Видел бы, как двигается этот малый! Когда-нибудь он станет рок-звездой.

– Хотел бы я играть на ударных, – сказал Дуэйн.

– Это легко, – сказал Джереми.

– Тебе легко, – отметил Томас. – Он играет лучше, чем я. В следующий раз, когда буду записывать одну из своих песен, мне придётся одолжить его, чтобы он сыграл мне партию ударных.

Разговор перешел в сторону диско, "Роллинг Стоунс", "Ужасных Мэри", затем переключился на футбол – Алабама выглядела довольно сильной с их осенним составом, хотя они решили, что "Ол Мисс" пренебрегать нельзя.

– Мне нужно в туалет, – сказал Джереми, когда они собирались уходить.

– Я тебе помогу, кроха, – сказал Томас.

В кабинке Джереми сел на унитаз, но не раньше, чем Томас заметил рубцы на ногах и пояснице мальчика. Поначалу он не хотел верить в то, что видел. Хотя было очевидно, что это такое, Томас сразу же начал искать оправдания, шевеля мозгами, чтобы подумать, как могли остаться такие следы, но понимая, что даже если бы придумал, эти следы могли только одним способом оказаться там, где были.

Если и было одно сообщение, которое он принёс домой во время родительских занятий, это было то, что физическое наказание абсолютно запрещено. Их даже просили подписать заявления о том, что они проинформированы о политике против физических наказаний и согласны выполнять её.

– Что это за отметины у тебя на ногах? – спросил Томас, пока они умывались.

– Ничего, – сказал Джереми, отказываясь смотреть на него.

– Джереми?

– Ничего, папочка.

– Джереми?

Джереми опустил глаза, казалось, пристыженный, смущённый.

– Эй, кроха, – произнёс Томас, присаживаясь на корточки, чтобы быть с мальчиком на одном уровне. – Не будь таким. Я не хочу тебя расстраивать, но не хочу, чтобы кто–то делал тебе больно. Твой папа не должен тебя бить. Помнишь, мы говорили об этом? Бить нельзя. Так сказал судья. Ты помнишь? Это было? Твой папа бил тебя?

Джереми повернулся и посмотрел на него глазами, полными страдания.

Томас видел правду, хотя Джереми не признавался в этом. Он пытался получше рассмотреть рубцы, но туалет был не особо хорошо освещён.

– Папочка?

– Да?

– Можно мне поехать домой с тобой?

– Ты теперь должен жить со своим папой.

– Пожалуйста, папочка?

– Ты несчастлив?

Джереми покачал головой.

– Ох, милый, мне жаль. – Томас вывел его из кабинки, помог умыть лицо, а затем влажным полотенцем помог ему вытереть ноги. – Твой папа будет скучать по тебе, если ты не будешь жить с ним. И твоя бабушка тоже.

Джереми ничего на это не ответил, но в его глазах была такая печаль и поражение, что Томасу хотелось схватить его и сбежать в Канаду. Было больно видеть Джереми таким явно несчастным.

– Всё наладится, – пообещал он. – Ты мне веришь, кроха?

Джереми не ответил. Вместо этого он наклонился вперёд, прижался головой к груди Томаса и закрыл глаза.