Untitled

Гомперс рассматривал прожиточный минимум как источник подъема и процветания. Повышение зарплаты увеличит потребление, а это стимулирует экономику. Он боролся с теми, кто осуждал потребление рабочих как рост аморального, изнуряющего и безвкусного. Гомперс настаивал на том, что, создавая новые желания и потребности, более высокая зарплата и сокращение рабочего дня сделают рабочих лучше, а не хуже. В 1890 году он заявил аудитории в Луисвилле, штат Кентукки: "У человека, который работает восемь часов в день, остается шестнадцать часов в день. Он должен что-то делать с

они____Когда его друг приходит к нему в гости, он хочет, чтобы у него был, вероятно, красивый

картину на стене, а может быть, пианино или орган в гостиной; и он хочет, чтобы все вокруг было ярким и привлекательным". Он подчеркнул именно салон, а не салун.82

Гомперс стал ходячей рекламой народного потребления. Он специально хорошо одевался, а его собственная любовь к музыке была настолько сильной, что однажды он потратил все семейные сбережения на скрипку, на которой не умел играть. Он учился. Гомперс считал, что "свобода не может быть ни реализована, ни использована теми, кто находится в бедности". Это стало спорной доктриной AFL "больше". Для Гомперса "больше" стало означать "лучшие дома, лучшее окружение, более высокое образование, более высокие устремления, более благородные мысли, более человеческие чувства, все человеческие инстинкты, из которых складывается человеческая личность, которая будет свободной и независимой, любящей и благородной, правдивой и отзывчивой. Мы хотим большего".83

Переориентация американского профсоюза на заработную плату и потребление, а не на контроль над работой, представляла собой философский, а также тактический сдвиг. По другим причинам, но параллельно с академическими экономистами, Гомперс отвергал центральные положения классической экономики laissez-faire. "Первая экономическая теория, которая попалась мне на глаза, - вспоминал позже Гомперс, - не была рассчитана на то, чтобы заставить меня высоко думать об экономистах. Мой разум интуитивно отверг железный закон заработной платы, непреложный закон спроса и предложения и подобные так называемые естественные законы". Железный закон заработной платы возник из теории фонда заработной платы Рикардо, согласно которой заработная плата формируется из ранее накопленного капитала. В любой момент времени его сумма была конечной и должна была быть распределена между существующими работниками. Повышение зарплаты одних рабочих неизбежно означало снижение зарплаты других. Когда капитал уменьшался, как это происходило во время депрессии, заработная плата неизбежно должна была падать. Как признавал Гомперс, в сочетании с мальтузианскими теориями и ростом населения это означало, что заработная плата должна была вернуться к уровню, близкому к прожиточному минимуму.84

Гомперс подозревал, что популярность подобных взглядов объясняется скорее корыстными интересами работодателей, чем естественными законами, и в этом он был согласен с Фрэнсисом Амасой Уокером. Уокер нанес сокрушительный удар по теории фонда заработной платы. Идея о том, что ничто не может изменить распределение доходов между трудом и капиталом, вызвала его презрение. Он отверг ее как "наиболее удобную доктрину, которая, несомненно, доставляла удовольствие при проведении ежеквартальных обзоров во времена, когда трудящиеся классы были недовольны и бунтовали". Уокер утверждал, что рост числа рабочих не обязательно должен приводить к снижению заработной платы; больше рабочих - значит больше продукции и потенциально более высокая прибыль. А повышение производительности труда - либо за счет технологий, либо за счет повышения эффективности работников - означает еще большую прибыль. Работодатели рассчитывали свою прибыль от увеличения производства, и это определяло заработную плату. Работодатели могли прибегать к доктрине, чтобы оправдать более низкие зарплаты, но на практике они так не вели свои дела.85

Новые экономисты, на поколение моложе Уокера, продолжили атаку на классическую экономику и laissez-faire. Во главе с Джоном Бейтсом Кларком они взяли на вооружение теорию предельной полезности и превратили классическую экономическую теорию в неоклассицизм. Маржинализм сместил акцент экономического анализа с производства на потребление, сосредоточившись на том, как потребители определяют ценность продукта. Кларк сохранил атомистическую версию выбора и общества, но Саймон Паттен, Генри Картер Адамс и Эдвин Селигман оспаривали индивидуализм. Эти экономисты считали, что потребление носит социальный характер, и полагали, что изменения в моделях потребления могут изменить само общество. Селигман считал, что ценность проистекает не из непосредственного отношения людей к вещам, а скорее из отношений людей друг к другу. Люди отмечали, что делают другие люди и чего хотят другие люди. В индустриальном обществе то, что люди хотели и что потребляли, было гораздо сложнее, чем удовлетворение насущных потребностей.86