Untitled

У Планкитта все было хорошо. Родившись в бедности в трущобах на территории, которая позже стала Центральным парком, он прошел путь от возчика до мальчика-мясника, а затем стал мясником. К началу двадцатого века он стал миллионером благодаря городским контрактам и выгодным инвестициям, полагаясь на внутреннюю информацию о городских проектах, которые повысят стоимость недвижимости.60

Таким образом, чувствительность Планкитта к "нечестным поборам" касалась не только его кармана, но и его гордости. Когда реформаторы успешно выдвигали подобные обвинения, это стоило машине голосов, а Планкитту - денег. В 1894 и 1901 годах Таммани проиграла выборы реформаторским билетам. Планкитт утверждал, что народ, под которым он подразумевал иммигрантскую общественность, в конечном счете поймет, что такое честная сделка и дружба. Дружба

никогда не навредит Таммани, поскольку "каждый хороший человек заботится о своих друзьях".

Если в личной жизни у меня есть хорошая вещь, которую можно раздать, я дарю ее другу. Почему бы мне не сделать то же самое в общественной жизни?" Машины искали друзей, оказывая помощь и услуги, многие из которых были публичными, в обмен на голоса избирателей, дававшие им право на честное взяточничество.61

Разница между республиканскими и демократическими машинами в Нью-Йорке заключалась в их друзьях и уровне, на котором они действовали. Томас Платт был старым лейтенантом Конклинга и "легким боссом", который управлял республиканской машиной штата на основе консультаций, голосов сельских жителей и денег железных дорог, коммунальных служб и страховых компаний. Голоса были открытыми, деньги - секретными. Платт и его соратники получали выгодные правительственные контракты и свободно использовали политические связи, чтобы помочь своему бизнесу и бизнесу своих подельников. Он использовал победы республиканцев в законодательных органах в середине 1890-х годов, чтобы потеснить Таммани, сократив полномочия муниципалитета при объединении Нью-Йорка и Бруклина, а также регулируя и облагая налогами спиртное. Ликероводочная промышленность была источником силы Таммани; когда она перешла под государственное регулирование, налоги пошли в казну штата, которую контролировали республиканцы. Коррупция республиканской машины возмущала реформаторов не меньше, чем коррупция Таммани, но полностью она и участие в ней Платта были раскрыты только после расследования Чарльзом Эвансом Хьюзом индустрии страхования жизни на рубеже веков. Те, кто учуял запах крыс, в конце концов нашли их.62

Ни республиканские, ни демократические политические машины не были организациями социального обеспечения, хотя в ретроспективе их можно было принять за таковые. Обычно они были гораздо более консервативны, чем избиратели, которые их поддерживали; у машинных политиков не было стремления перевернуть существующий порядок вещей. Они часто были фискально консервативны. Отчасти им приходилось быть такими, поскольку законодательные органы ограничивали возможности городов брать кредиты. В Новом

В Йорке и Сан-Франциско машины вступали в союз с местными бизнес-группами, которые стремились к низким налогам. За определенную плату они с одинаковой вероятностью защищали домовладельцев, эксплуатировавших своих жильцов, от нарушений правил, а также добивались защиты жильцов. Часто они делали и то, и другое. Политики-машинисты, как было известно Генри Джорджу, также были готовы выставить себя в качестве оплота против радикалов и социалистов.63

Уильям Риордон, нью-йоркский газетчик, написал рассказ о Планкитте из дня в день. Он изобразил его водевильным ирландцем с диалектом, хотя Планкитт был протестантом и коренным уроженцем. Однако Риордон точно показал, чем привлекательна машина для бедных иммигрантов и почему ее деятельность можно принять за социальное обеспечение. День Планкитта начинался в два часа ночи, когда бармен будил его, чтобы он пошел выручать владельца салуна. Он сделал это и вернулся в постель, но в 6 утра его разбудили пожарные машины. Пожары "считались отличным средством для сбора голосов". Он и его окружные капитаны собрали жильцов и нашли для них еду, одежду и временное жилье. Утро прошло в обходе судов, помогая без разбора "достойным" и "недостойным" беднякам. Он брал на поруки пьяниц и вступался за вдов, которых собирались выбросить на улицу. Поздним утром он устраивал избирателей на работу. В три часа дня он был на итальянских похоронах, за которыми последовали еврейские; он "заметно выделялся на фоне остальных и в католической церкви, и в синагоге". После обеда он председательствовал на собрании капитанов избирательных округов. Когда собрание закончилось, он отправился на церковную ярмарку: "Целовал малышей, льстил их матерям, а их отцов угощал чем-то на углу". В конце дня Планкитт купил билеты на церковную экскурсию и бейсбольный матч. Он разобрался с жалобами разносчиков, а затем посетил "еврейский свадебный прием и танцы". Заранее отправил невесте красивый свадебный подарок". В полночь он лег спать.64