Untitled

Преподобный Чарльз Паркхерст выступил с еще более сенсационным и успешным разоблачением Таммани, чем Годкин. Он обвинил Таммани и полицию в том, что они "лживы, лжесвидетельствуют, пьют ром и развратны". Когда его привлекли к суду присяжных для предъявления доказательств, он смог предоставить только газетные статьи. Униженный, он нанял частного детектива, замаскировался и отправился на поиски улик. Его инструкции детективу были просты: после каждого посещения танцевальных залов, салунов, опиумных притонов и других мест он говорил: "Покажите мне что-нибудь похуже". Он начал с танцевального зала на Черри-стрит, где девятнадцатилетняя девушка приветствовала его словами "Эй, усатый, собираешься меня отшить?". Он покончил с этим в клубе Scotch Ann's Golden Rule Pleasure Club, подвал которого был заполнен кабинками, в каждой из которых сидел молодой парень с сильным макияжем и манерами молодой девушки. Этого было достаточно. Расследование Пархерстом порока привело к расследованию штата и поражению Таммани на выборах 1894 года от беспартийных.55

Таммани могла насмехаться над реформаторами добропорядочного правительства, но коррупция имела значение. Когда Паркхерст заявил, что, по его мнению, полиция "существует для того, чтобы подавлять преступность, [но] меня начало осенять... [что] ее главная цель... состоит в том, чтобы защищать и поощрять преступность и делать на ней капитал", к нему прислушались не только либералы из высшего класса. Независимые демократы, республиканцы и беспартийные присоединялись к конкурирующим демократическим клубам в объединенном билете. Немцы массово покидали Таммани.56

В результате выборов Теодор Рузвельт стал президентом полицейской комиссии Нью-Йорка, состоящей из четырех человек, а Джейкоб Риис - его неофициальным гидом. Рузвельт был уроженцем города, который был ему практически неизвестен. "Я полюбил его с того дня, как впервые увидел", - вспоминал Риис. Как и Паркхерст, Рузвельт обнаружил порок и коррупцию и верил в строгое соблюдение законов; в отличие от других реформаторов морали, он не был заинтересован в политической "беспартийности". Он оставался убежденным, хотя и независимым республиканцем. Рузвельт также понял, что моральная реформа, которая побуждала евангельских реформаторов, таких как Паркхерст, Уиллард и Комсток, стоила политической и социальной цены. Рузвельт настаивал на воскресном закрытии салунов как в качестве политической тактики, чтобы навредить Таммани, так и в качестве способа побороть коррупцию в полиции. Он был прав: владельцы салунов регулярно подкупали полицейских, чтобы те не обращали внимания на воскресные открытия. Но закрытие воскресных заведений глубоко возмутило мужской электорат рабочего класса, особенно американцев немецкого происхождения, для которых воскресный день в салуне или семейной пивной был одним из немногих удовольствий, и они помогли вернуть Таммани к власти в 1897 году. Республиканская машина штата по понятным причинам рассматривала кампанию Рузвельта как наносящую ущерб интересам партии.57

Среди политиков, перечисленных в выпуске "Биографий Таммани" газеты New York Post за 1894 год, был Джордж Вашингтон Планкитт. Когда он был членом сената штата Нью-Йорк в 1880-х годах, реформаторы считали Планкитта "основательно плохим", но его грехи были сравнительно ничтожными. В отличие от других политиков Таммани, он никого не убил и никому не откусил ухо. Он, как утверждают "Биографии Таммани", "занимался политикой как бизнесом". Он без колебаний использует свое положение для получения личной выгоды, помогая заключать контракты или спекулировать недвижимостью". Частная выгода по-прежнему превалировала над служением обществу. Когда Планкитт контролировал уборку улиц в Нью-Йорке, он убирал, но улицы оставались грязными.58

Планкитт был более типичным политиком Таммани, чем бандиты Годкина. Он не отрицал, что зарабатывал деньги на политике, но с пониманием относился к утверждению Пост и Паркхерста о том, что Таммани - это сборище преступников, разбогатевших на деньгах за защиту и взятках. Это было то, что он называл "нечестным ремеслом". Он же поднялся благодаря "честным поборам". Честное ремесло работало так, как работают корпорации: оно использовало инсайдерскую информацию, применяло государственную политику для получения личной выгоды и опиралось на "дружбу". Планкитт с радостью признавал то, что утверждали его критики; сознательно повторяя биографии Таммани, он утверждал: "Если бы моему злейшему врагу дали задание написать мою эпитафию, когда меня не станет, он не смог бы сделать больше, чем написать: "Джордж В. Планкитт. Он видел свои возможности и использовал их". Tammany заботилась о себе, заботясь о своих друзьях". Это была, по его словам, хорошая политика и честная сделка.59