Уорхол

Единственная заметная работа конца 1960-х годов – фильм под названием Blue Movie, вслед за Flesh, фильмом Пола Моррисси, рассказывающим о несчастном молодом парне, вынужденном заниматься проституцией, чтобы прокормить свое семейство. Этот фильм немедленно завоевал успех у публики и, как следствие, вызвал шумные разбирательства между актерами и создателями на предмет размеров прибыли и перераспределения доходов. Уорхол снял свой последний фильм с Вивой и Луи Уолдоном[585]. Редкий случай для того периода: он сам был и администратором съемочного процесса, и непосредственно кинооператором.

Термин Blue Movie в США использовался для обозначения порнографических фильмов. «Лично я обожаю порнографию, – признавался Уорхол на последних страницах “ПОПизма”, – я всегда покупал все, что казалось самым скабрезным из кино и печатной продукции. Я настолько сходил с ума по порно, что в первый же свой выход из дома после покушения направился прямиком на 42-ю улицу, в секс-шоп… и купил целую стопку порножурналов».

В Blue Movie участвуют два действующих лица, которые проводят вместе вечер. Они раздеваются, занимаются любовью и одеваются. Постоянно и много разговаривают. Камера находится в фиксированном положении. Класс!

Уорхол хотел назвать фильм – внимание! – Fuck, он должен был быть, по его задумке, очень жестким, на деле получился беспечной, занятной «мешаниной» пародийного характера, снятой в полном пренебрежении к правилам производства классических порнофильмов, в общем – комедия, далекая от всех жанров. Разумеется, на экране мы видим Виву и Луи Уолдона, чьи действия не вызывают сомнения: они занимаются любовью, но по большому счету все не так однозначно: главное действие разворачивается между Вивой и снимавшей ее камерой. Происходит диалог между фильмом и его персонажем. На экране Вива, параллельно с действием, сообщала, в чем состоит ее роль, как она ее интерпретирует, подробно анализировала все трудности своей, весьма специфичной, задачи. Все было очень по-брехтовски. Полностью подчиняясь требованиям жанра, комментируя каждое движение (но совсем непонятно, к кому она обращалась: к своему партнеру или к зрителям), все время глядя прямо в камеру, она старательно улыбалась, хлопала длинными ресницами и в то же время занималась любовью, почти нежно, с Луи Уолдоном.

Blue Movie был не только фильмом, «в котором актеры по-настоящему делают то, что в других фильмах “играют”, как написал один кинокритик из New York Times, это фильм, где Вива и Луи Уолдон барахтаются на кровати, «чтобы довести до конца сексуальный акт, сопровождавшийся нескончаемой болтовней». Blue Movie – фильм апатичный, по-своему нежный, развивающийся сам по себе. В эпизоде, когда пара нежится на солнце, Вива с завидным красноречием и даже торжественностью рассуждает о Макартуре[586] и о вторжении Линдона Джонсона[587] во Вьетнам.

Вдруг в одном из интервью Уорхол заявил оцепеневшему журналисту, что Blue Movie – это фильм о войне во Вьетнаме. После этого множество репортеров ломали головы над тем, что же он хотел этим сказать… Другие захлебывались негодованием и не находили слов для возмущения. Чувство юмора – не слишком распространенная добродетель в нашем мире.

Тем временем в свет вышел Lonesome Cowboy. Уничтоженный официальной критикой, он прошел по всем США, получив некоторое количество благожелательных отзывов. На фестивале в Сан-Франциско он произвел скандал. В Атланте полиция конфисковала присланную копию фильма, предварительно сфотографировав и переписав фамилии зрителей, пришедших на киносеанс.

Фильм был снят в один октябрьский вечер 1968 года, в квартире Дэвида Бурдона камерой из фиксированного положения, которая поочередно показывала то дальний план, то кровать. Причем во время съемки Уорхол по своему обыкновению часто отходил от работавшей камеры, чтобы заняться какими-то другими делами. Blue Movie был показан публике в июле 1969 года в зале Andy Warhol Garrick Theatre, через неделю копия фильма была изъята, а киномеханик и кассир арестованы за хранение порнографии…

Возможно, дьявол

В то время беспредельной сексуальной свободы, когда в бродвейских постановках актеры выходили на сцену голыми (в мюзиклах «Волосы», «О, Калькутта!»), тем более странным кажется мнение, что только Уорхол создавал произведения, к которым требовалось применять карательные меры. Его считали дьяволом… но он продолжал, благо дорога была свободной, несмотря на все более раздраженные обвинения со стороны актеров, как обычно недовольных оплатой своего труда. Уорхол выплачивал деньги неохотно и помалу, «по чайной ложке».