Уорхол

Сам Уорхол, как всегда, испытывал «коктейль» чувств из возникшей приязни и делового чутья. Он дал Баския возможность жить в его доме, на улице Грейт Джонс. Плата: 4000 долларов в месяц. Это много, слишком много, но Уорхол не шел ни на какие уступки, не предлагал никакой помощи и даже, напротив, звонил ему по телефону, если тот запаздывал с платежом. Баския в то время зарабатывал очень много и полагал, что ему будут по силам такие расходы, но к условленному сроку ему никак не удавалось собрать нужную сумму. Мало того, он тратил деньги бездумно и беспорядочно, ему требовались 4000 долларов каждый месяц на кокаин, не считая героина…

5 сентября 1983 года Уорхол написал в «Дневнике»: «Звонил Жан-Мишель. Ему захотелось пофилософствовать. Он пришел, и мы поговорили. Я сказал ему, что это не тот случай, когда надо беспокоиться, но сам я испугался, потому что если он занимает нашу квартиру на Грейт Джонс и сам на мели, то не сможет вовремя заплатить за нее».

Уорхол и Баския – это немножко «черный Бог и белый Дьявол». Филипп Пиге в каталоге к выставке работ Баския в Марселе 1992 года осмелился провести параллель: Гоген – Ван Гог. Почему бы нет, но в ком он видел Баския, в Ван Гоге или в Гогене?

Рисование в четыре руки

Уорхола ошеломлял талант Баския, его головокружительный успех, но до крайности раздражала и отталкивала пристрастность к наркотикам. Его ужасало то, как Баския сжигает свою жизнь: «Жан-Мишель пришел в мастерскую, чтобы рисовать, – рассказывал он. – Но заснул прямо на полу. Вид у него был, как у оборванного бродяги. Я его разбудил. Он нарисовал два настоящих шедевра». В другой день: «Явился Жан-Мишель в сильном возбуждении под действием наркотиков. Он принес какую-то таблетку, которую непременно хотел мне показать. Он рассказал, что хотел купить пачку сигарет, что набросал какой-то рисунок и продал его за 75 долларов. Спустя неделю позвонили из его галереи и сообщили, что этот рисунок у них и что они выкупили его за 1000 долларов. Жан-Мишель решил, что это забавно. Это действительно так. Он поднялся этажом выше, чтобы спросить соседей по дому, купит ли кто-нибудь что-то из его рисунков, хотя бы за 2 доллара, потому что картины его сейчас продаются по 15 000 долларов. Ему любопытно было узнать, согласится ли кто-нибудь приобрести его работу за пару долларов». Все это одновременно притягивало и отталкивало Уорхола. Иногда он бросал такую фразу – «Он отвратительно пахнет», но Уорхол никогда не мог устоять перед грацией молодого художника, когда тот спит.

Тем не менее иногда он держал своего «любимца» на расстоянии. Абсолютно хладнокровно Уорхол рассказывал (запись от 14 декабря 1983 года), как он жестко выбранил Джея за то, что он дал Баския номер его личного телефона: «Он сказал: “Ой, а я и не знал, что ты не хотел бы…” Я ему крикнул: “У тебя есть голова на плечах?” Он же прекрасно знает, что я не приглашал Жан-Мишеля к себе домой – он ведь наркоман, а значит, ему нельзя доверять».

Как раз перед тем, как приняться за знаменитые (и переоцененные) картины, созданные ими совместно, он пересказывал следующий разговор, произошедший 11 января 1984 года: «Жан-Мишель позвонил с Гавайских островов. Он сказал, что там не такие уж задворки цивилизации, потому что первый же человек, с которым он познакомился, спросил: “Вы случайно не Жан-Мишель Баския, нью-йоркский художник-граффити?” Потом сказал, что в разговоре с какими-то местными хиппи упомянул мое имя. Они сказали: “О, вы имеете в виду этого обдолбанного наркотиками полуживого-полутрупа?”». Разъяренный и оскорбленный, Уорхол восклицает: «Это они про него должны были так говорить…»

Когда в сентябре 1985 года они сделали совместную выставку своих работ в галерее Шафрази, пресса весьма сурово оценила их опыт рисования в четыре руки. Один из репортеров даже назвал Баския «фетишем художественного мира». Для большинства журналистов Баския «приклеился» к Уорхолу, подражал ему, использовал его, стремясь поглубже проникнуть в круг его знакомых.

Но все было не так просто, как казалось. Совместная работа с Баския, как бы малоубедительно это ни звучало, вдохнула в Уорхола новую жизненную силу в очень непростой момент. Тогда он осознал, что все молодые художники из его окружения курят ему фимиам, признают в нем эталон, но в то же время запросто могут отшвырнуть его в прошлое, воздвигнув при этом памятник, на котором увековечат его имя как ушедшего на покой художника.

Рисование картин в четыре руки, даже не обманываясь на счет их настоящей ценности, позволило Уорхолу оставаться в тонусе и сохранить позицию лидера, по крайней мере в компании неблагоразумного Баския… а также следить за движением арт-объектов вокруг своего беспокойного кружка и вокруг других тоже.