Упавшие с небес (СИ)

— Сейчас идём прямо на борт, — говорил я не для Даниель, конечно, которая и так всё знала, а для нашей общей теперь строптивой заботы. — Полагаю монтаж закончен, хотя сигнала и не было, но самое время лично присмотреть за финальными аккордами. Заодно окончательно утвердим интерьеры. Таисия, ты время зря не теряй, обдумай, как хочешь обставить свою каюту, с учётом стандартной базы, конечно. Диапазон потребностей у нас пока невелик. Даниель тебе поможет определиться с каталогом. Я буду в рубке.

— Вы, правда, меня возьмёте? — спросила она, превращаясь ненадолго в ребёнка, каким, собственно говоря, и была.

Я ответил спокойно, как и прежде, капитанский голос работал при любых обстоятельствах:

— Ну я от этого не в восторге, но другого рационального решения не вижу. У нас каждый час расписан, и нет возможности отвезти одну взбалмошную девочку обратно на планету, а могу ли я доверять тебе, отправляя без надёжного сопровождения, пока не знаю. Мы ведь практически незнакомы. Я предлагаю уладить дело миром. Рейс продлится неделю. За это время сможем спокойно разобраться со всеми недоразумениями. Как ты полагаешь, это разумный выход?

— Да! — пробормотала она.

— Вот и отлично!

Полный благодарности взгляд Даниель послужил лучшей наградой. Я решил, что для нечеловека справился с проблемой вполне прилично. Странное испытывал ощущение, настолько незнакомое, что пока не пытался с ним разобраться, но знал, что обдумаю всё потом. Неужели я так долго жил среди людей, что стал отчасти человеком?

Глава 6

Я не лукавил. Мы и без того опаздывали, задержка в номере добавила вынужденной прыти. К счастью с транспортом повезло, в пути не потеряли лишней минуты и прибыли в доки как раз вовремя, чтобы принять корабль и не задерживать бригаду рабочих. Я немедленно поднялся в рубку, оставив улаживание бытовых проблем на откуп Даниель. Инженеры отлично ладили со всем, что составляло материальную суть корабля, а красота диванов и портьер меня вообще не волновала. Я и на полу мог спать, но на счастье кровати входили в базовую комплектацию любого судна и остаться без нормального ложа мне не грозило.

Экипаж, как я уже говорил, предполагался численностью до четырёх человек, так что и кают насчитывалось четыре. Предоставить девочке отдельную не составляло труда. Я разумно полагал, что собственная норка прибавит ей уверенности, а заодно и спокойствия. Ребёнок плохо ориентируется во внешнем мире, ему полезно иметь безопасное убежище, изучать мир, подобно улиточке, укомплектованной личной ракушкой. Собственно говоря, домик и мне бы не помешал: все мы местами дети. Об этом я подумал мельком.

За время рейса Даниель договорится с дочерью, разберёт заботы на запчасти, решит, как ей распорядиться своим семейством дальше. Я знал, что крайне нежелательно брать на борт в качестве пассажиров несовершеннолетних родственников кого-то из членов экипажа, но другого решения просто не нашёл. Оставлять за спиной инженера такой раздрай и пускаться в нелёгкий путь получалось ещё рискованнее. Человек должен сосредоточиться на работе, а постоянная тревога за отпрыска этому не поспособствует.

Я и сам несколько утратил равновесие от наплыва собственных и чужих чувств, углубиться в задачу сумел не сразу, но размеренный баритон Тревора, ещё не приобретший индивидуальных модуляций вернул мне нужный настрой.

Взаимодействие пилота с его кораблём было процессом тонким, сложным, почти сакральным. Первичное знакомство мы уже свели, но для работы предстояло сдружиться теснее. Сознание, что я здесь один на один с кораблём временами накачивало нервы до эйфории, но и это медитативное состояние приносило пользу. На волне доброго настроения моделирование маршрута шло особенно легко.

Работа пилота казалась простой только дилетанту. Когда-то на заре космонавтики люди считали, что пространство — это большое пустое место. Лети себе и не спотыкайся, вот разве астероид какой на пути мелькнёт или звезда с планетами. Так оно и было, пока корабли перемещались по законам прямолинейного хождения, но с открытием и освоением технологии сжатий, мир волшебно переменился. С одной стороны, пропала нужда годами тащиться от солнца к солнцу, с другой новая дорога поражала воображение кучей ухабов. Одно только перечисление их всех занимало целый семестр в лётной школе. Временами я задавался вопросом: кому понадобилось творить столь сложный мир и гадал, судьба ли мне когда-то получить ответ. Вот случится чудо: стражи наконец смягчатся, я вернусь в ангельский чин или какой-то иной — я точно не знал, а постигну ли то, что с таким трудом усваивал человеком? Трудно сказать.

Впрочем, способностей мне хватало, учился хорошо и пилотом стал не из последних. Работу находил всегда, несмотря даже на предосудительный чокер, надеялся не оплошать и теперь.