Упавшие с небес (СИ)

Тем не менее, вместо того, чтобы ползти прочь из опасного трюма, я потащился к приборам, попытался вглядеться в показания из неудобного положения снизу. Я по-прежнему ощущал ответственность за островок чужепланетной жизни, доверенный моему вниманию. Аквариум вблизи показался ещё более огромным и грозным, чем прежде. Я попытался сесть, чтобы дотянуться до ближнего пульта, но позвоночник прошила сильная боль, и ясно стало — ползал я со сломанным, корёжа его ещё больше, просто на общем кислом фоне не замечал отдельных деталей целого.

Я застонал от бессилия, и жалобный звук собственного голоса подхлестнул: вбил в сознание базовые навыки рабочей злости. Скрипя костями, я дотянулся до панели и попытался отрегулировать настройку полевого колпака. Я даже не сознавал, следует усилить нагрузку или снять её совсем, действовал на волне усталого отчаяния, но довести задачу до логического завершения не успел.

Корабль снова мотыльнуло. Тяжесть на мгновение пропала, а потом вернулась да так, что меня буквально размазало по полу. Вскрикнули разом все сломанные кости и порванные мышцы. Слёз уже не было, воздуха в лёгких тоже. Я не сразу сообразил, что лежу теперь не возле аквариума, а почти у противоположной стены. Крутая бочина сооружения опасно накренилась, а вода колыхалась с тяжёлой вялостью ещё не проснувшегося существа. Краем прошли искры, купол поля обозначился в воздухе мерцающим свечением, и в этот момент я понял, что всё. Катастрофу уже не остановить. Она сформировалась, запущенная кем-то, где-то для чего-то, до нас докатились вялые отголоски, но огромный бассейн сам по себе был слишком вариабельным сооружением. Его готовили к катаклизмам, но давно и недостаточно усердно.

Я попытался вдохнуть глубже, хотя и не знал — зачем. Наверное, масса этой нестабильной воды пугала перспективой захлебнуться, но для глупостей не осталось времени, а на умные решения не нашлось ни мозгов, ни сил.

Корпус дрогнул ещё раз, я ощутил его мучения своей болью и заодно всей воспалённой кожей. Воздействие на судно внешнего фактора на этот раз показалось даже не особенно сильным, но его хватило, чтобы перетянутый канат везения оглушительно лопнул. Это фигурально выражаясь. На самом деле просто нарушился баланс силы, и аквариум издевательства не выдержал.

Он раскололся почти пополам — это для начала, а потом, когда инертная масса взбаламученной воды ещё не успела рухнуть наружу, эти половины распались на несколько крупных кусков каждая.

Лучше бы рассыпался стекляшками — успел я ещё подумать, а потом стало некогда вдаваться в запоздалые подробности.

Водяная махина молотом ударила в пол, раздалась плеском, поднялась злой волной. Меня подхватило, на мгновение блаженно подвесило в невесомости, а потом вмазало со всей дури в стену, так что я чудом сам не разлетелся на осколки или не растёкся кляксой по облицовке.

Кричать я не мог, стонать тоже, боль и та, кажется, не сделалась сильнее, как видно проскочив, не задерживаясь, самый высокий отпущенный природой порог. Меня протащило по твёрдому, потом рвануло куда-то в плотных тисках стихии, опять врезало. Не знаю, зачем я открыл глаза.

Наверное, для того, чтобы увидеть летящий прямо на меня осколок бассейна, его мощный рваный край способный рассечь на запчасти и организмы покрепче. Эта глыба в довесок прочему кувыркалась, бодро и звонко как развеселившаяся лодка. Непознанная прежде программа в моём сознании отстранённо просчитала траекторию страшного полёта. Опять на мгновение почудилось, что я не жалкий червь в грязной воде, а капитан собственного корабля. В голове мелькали цифры, работала не только интуиция, прирос точный расчёт, но осознать сладость предсмертных видений я не успел, оценить их — тоже.

Я уже точно знал, что мощный иззубренный обломок размажет меня всего по стене трюма. Облицовка не выдержит, и мелкое крошево литого пластика вместе с ошмётками моего черепа размоется волнами по всему отсеку. Я перестану существовать, и где-то возрадуются твари, прогнавшие меня из рая.

Множество мыслей успело промелькнуть в гибнущем мозгу, полезных и не очень, но спасла меня не рефлексия головы, а реакция тела. Наплевав на боль и разруху мышцы содрогнулись и сократились, возможно в последний раз, руки и ноги загребли полную живности муть. Я почти успел увернуться.

Голова уцелела, большая часть тела тоже, лишь ступня, и без того перемолотая в кашу старательными копытами палачей, попала под режущую кромку и отделилась от голени так легко, словно вся нога была из пластилина.

Я успел всхлипнуть, прежде чем опять основательно накрыла боль. Обломок бассейна скользнул по стене, но уже вяло, приторможенный разлившимися водами, осел солидно на дно бывшего пола. За моей спиной с грохотом вмазался в стенку трюма ещё один, но я даже не обернулся.