Упавшие с небес (СИ)

Меня к этой суровой работе не привлекали, да я и не стремился участвовать. Если начиналась новая жизнь, так не следовало сворачивать на половине дороги. Знания из того, другого, сна помогали мне уверенно чувствовать себя в этом. Когда мы с Грау обсуждали программу взлёта и последующих эволюций наверху, я иногда попадал в затруднение, сбитый с толку чужим языком и логическими блоками непривычного искусственного интеллекта, но барьер брался легко, почти без усилий. Стоило Грау подать термины чуть под другим углом, и я хватал их легко увязывая с собственной лётной практикой. Я видел, что капитан захвачен происходящим не меньше, чем я сам. Наше приятельство переходило на совершенно иной уровень.

Корабль приготовили к старту едва ли не позднее, чем бортовой мозг с нашей помощью одолел вершину расчётов. Работа оказалась нелёгкой и там, и тут. Внутри выполаживания следовало более уповать на интуицию, чем на цифры, я успел убедиться в этом, впрочем, одно другому не мешало.

Я опасался, что меня всё же удалят с мостика на время маневров — пилоты не любили посторонних в своём хозяйстве, особенно в ответственные минуты, но Грау, не дрогнув, выделил мне личное кресло, гостевое по сути, но вполне удобное как для наблюдения, так и для участия в работе.

Старт оказался резким, так что мне напомнили о своём существовании все не так давно переломанные палачами кости. Не то чтобы боль сводила с ума, но немного взывала к совести. Я с трудом вздохнул, но жаловаться и не подумал. Всё выглядело сущим пустяком по сравнению с новым положением на корабле.

Грау, серьёзный и собранный, сидел на своём месте. Где были прочие члены экипажа, я не знал, но с учётом понесённых потерь, забот, надо полагать, хватало всем.

— Выбираем горизонт! — сказал тангер, мимолётно обернувшись.

Взлёт — довольно быстрое мероприятие, занимает совсем немного времени, но я постарался обозреть все экраны. Чудилось, что и мой корабль находится где-то здесь, быть может, даже на берегу того же самого океана, только не попал каким-то чудом в аварийный реестр. Возникало отчётливое ощущение провожающего взгляда. Быть может, это я собственной персоной стоял на местном бесплодном песке, наблюдая чужой старт и машинально просчитывая его характеристики. Я готов был допустить любую возможность. Самую невероятную. Внутри вибрировало ощущение близкого перевоплощения. Словно судьба моя налилась как бутоны на кустах инкубатора. Готовилась развернуть прекрасные лепестки.

Я помнил. Деревце, трепещущее на ветру, неоновые бабочки, червяки из тангерского трюма. Получилось, что каждый из нас принёс дары, выручившему корабли и экипажи миру. Или мирам. Точно я не знал. Оставил тёплый привет, а вовсе не подсудное загрязнение. Так я думал, чтобы отвлечься от иных тревог, а когда мы стали на ровный киль уже на орбите, я забыл обо всём, интуицией и разумом отыскивая верную дорогу в привычную реальность. Планета осталась за спиной, впереди лежала пустота.

Мы с Грау словно слились в единый разум, цельную волю. Я моментально ловил команды и отвечал на них, и тангерский казался сейчас совершенно родным языком. Я, наверное, на время прохождения напрочь забыл человеческую речь, как и всё прочее, что могло помешать слаженной работе.

— Есть! — мы выкрикнули это слово одновременно, с одинаковыми интонациями, когда оба поняли, что вышли в нужную точку и зеркало судьбы как раз повёрнуто под нужным углом и готово отправить корабль к его утраченному дому.

Совсем недавно мне казалось, что прохождение выполаживая я запомнил смутно, осуществлялось ведь оно в другой реальности, точнее, там я сидел в рубке, а не корчился в трюме, покалеченный палачами, но едва увидел перед собой характерное мерцание стихии, как внутри проснулись не только общие знания, но и скрупулёзные записи замаячили перед внутренним взором совершенно чёткой таблицей, возродился во всём теле знакомый ритм.

Наверное, мне никак не следовало вести себя так вольно на чужом корабле, но я отбросил прочь предрассудки, ведь при мне теперь находилось и другое, более благополучное прошлое — подсказывало и вело за собой.

Грау взялся за дело резко, его раса вообще не жаловала полутона, и кое-где такая манера давала отличный результат, но временами я подключался, чтобы выровнять наш ход, сделать его плавным и потому почти безболезненным для корабля. Иногда я так забывался, что едва не пускал в ход главный аргумент: на моём судне откололся лишь уголок инкубатора, тогда как на его аналогичный по размерам аквариум разлетелся на куски.

Грау поначалу не слушал резонов, даже ворчал, что прогонит прочь, но попробовав на деле мой алгоритм, убедился в его уместности и дальше дело у нас пошло совсем гладко. Более мы не спорили. Он уступал так часто, что к отдельным оставшимся шероховатостям я придираться не счёл нужным. Так мы и плыли сквозь непонятное состояние материи, ориентируясь более на удачу, чем привычные вещественные объекты. Искусственный интеллект и тот временами выныривал из шокового состояния, чтобы снять с капитана часть нагрузки.