Упавшие с небес (СИ)

Силы таяли, я уже и дышал с трудом. Последнее, о чём мучительно сосредоточившись, подумал — была судьба Даниель.

Грау, я знал, справится и без меня, а Даниель, прекрасная напарница так много дала мне в короткие дни нашего знакомства, что о ней я скорбел с особенной грустью. Даже тешил себя мыслью, что и сам сумел чем-то с ней поделиться, находился рядом как один из упавших с небес, а не исчадие символического ада

Мы отыскали друг друга, два горестных обломка судьбы и, видит вселенная, могли быть счастливы как товарищи, а не любовники. Я бы с радостью летал в компании Даниель, Таисии и Тревора, мы бы составили отличный боевой экипаж и заработали кучу денег.

Палачи? Ну имел я право хотя бы в мечтах обойтись без их смердящего присутствия? В той жизни, что я сейчас мысленно построил не нашлось места отморозкам, взявшимся пинать сильного во времена его слабости. Попробовали бы сунуться ко мне, когда я процветал, но на это кишка оказалась тонка.

Мысли путались, дышал я всё реже, глаза сами собой закрывались, хотя я мечтал до последнего смотреть на звёзды. Подумал ещё мельком, что не отказался бы заодно встретить рассвет, и улыбнулся напоследок этой чисто человеческой жадности.

Я умирал человеком и не видел в том печали. Те травинки, которые я лелеял на недолгом пути, однажды дадут начало деревьям, зашумят на планете леса и рано или поздно некая обезьяна возьмёт в руки палку, чтобы тысячелетия спустя построить с её помощью первый космический корабль. Далеко отсюда до моего Тревора, но я знал, что подожду. Лишь бы у людей всё вышло как надо.

Пусть о судьбе заплачет лишь сшибленный с небес. Ему пристало. Впрочем, рыдать я не стал, улыбнулся. Так и умер.

Глава 20

Оглушительная тишина прорезалась слабым шумом. Словно где-то гудел водный поток или время сливалось в воронку истории.

Странно.

Осознать себя существом оказалось нелегко, гораздо приятнее было расстилаться в пространстве блеском чистой энергии. Я недовольно скользнул сквозь ближайший поворотный тоннель в лагуну, которая настойчиво звала к себе, обещая что-то интересное, и сосредоточился на планете. Почему-то следовало туда заглянуть. Память спала, но беспокоило это не слишком заметно: я ощущал в себе невероятную мощь и ничего в это мире не боялся.

Океаны, континенты — я не отвлекался на мелочи, стёк ниже к границе суши и вод. На краю болота среди камней лежало тело, хрупкая оболочка биологического существа. Несколько мгновений я рассматривал мертвого, точнее сказать, ещё живого человека. Бедняга отчаянно цеплялся за существование, и судорожные вдохи поднимавшие изредка его грудную клетку, никак не прекращались. Сознание полностью померкло, отливало тусклым, а плоть упрямо не сдавалась наступлению полной тьмы.

Почему-то я ощущал сродство с этим объектом, настолько сильное, что, когда его рёбра содрогнулись в последний раз, отдавая жизнь на откуп смерти, я влился в тело и принял на себя слепок его энергетического поля.

Необыкновенные ощущения накрыли резко, только что не доводя до помрачения рассудка. Я ощущал себя одновременно и живым существом, и неуязвимым бесом, но мощные колебания энергий почти сразу успокоились, и вместе с этой новой куда более интересной, чем прежняя тишиной, ко мне вернулась память.

Загрузка произошла стремительно и точно. Я пошатнулся, но слегка. С любопытством оглядел свой мускулистый торс, едва прикрытый тряпьём, исцарапанные ступни, залечившиеся от ран практически мгновенно, долго изучал кисти рук, рассматривая с пристрастием каждый палец. Не забавлялся, а прикидывал полезность приобретения на будущее.

Мне нравился этот облик. Бес и человек отлично совместились в одной оболочке, словно так и следовало сделать для дальнейшего существования на отдельном этапе вечности. А почему нет? Приключения ведь только начинались.

Я улыбнулся новыми губами и легонько, слегка, оставляя всю полноту удовольствия напоследок, представил, как расправлюсь с теми, кто закопал меня в этом теле на долгие века ничтожного существования. Я вспомнил всё, и ничего не собирался прощать. В конце концов эти ублюдки могли попросить об услуге, но они предпочли подкараулить колосса, до которого не могли дотянуться обычным порядком и завалить его в пыль. Мелкие подлые моли. Прощать такое — значило быть ангелом, а не бесом, а я ведь не с небес свалился, топтал самую что ни на есть законную твердь. Не следовало меня так долго и перманентно злить.

Теперь я понимал, каким способом эти букашки справились со мной и, не переставая улыбаться, быстро воздвиг защиту в сознании, беззастенчиво воспользовавшись для этого человеческими разделами памяти. Мне вполне подходили их компьютерные программы, и я не постеснялся пустить их в ход. Пусть только палачи, эти убогие черви, попробуют ещё раз сунуться ко мне — чуждая логика поотсекает с кровью и мясом все бесчестные совалки. Наказать они меня решили! Боком им выйдет такая инициатива.