Упавший лист взлетел на ветку. Хроники отравленного времени

– Слушай, Горыныч, ты запомни одну простую вещь: никогда не верь грузинам, армянам и цыганам. Чеченам, туркменам и молдаванам – можешь верить, но не поворачивайся к ним спиной. Знаешь, тебе повезло… Мы их вчера как раз хотели щемить… Кто их предупредил, хрен знает, но они попрятались. Ни души живой… А потом Хохол увидел, как ты с цыганкой валишь, вот и выпас он вас. А за ним и мы… Цыганка прям в окно сиганула, как нас увидала… Видимо, с твоими деньгами. Бежали за ней, не догнали. А ты – в полном ауте. Что за дурь она тебе дала? Ты полдня никак прочухать не мог. Верно, Хохол?

– Что правда, то правда, – ответил круглолицый Хохол.

– Повезло тебе… Не подоспей мы, увезли бы тебя кислого в какой-нибудь Чуркистан, пахал бы там за еду на гашиш-плантации, на наркоте, и не вспомнил бы, где родился и как зовут. Вот Хохол не даст соврать. Правда, Хохол? Хохол! Ты, чего там, бандеровец, задумался? – Ганс повернулся

– Ганс, а я его видел – сказал Хохол

– Кого ты видел? – удивленно спросил Ганс

– Ну его, кого же еще! – Горыныч заметил, как Хохол показывает на него пальцем.

– Ясен пень ты его видел – Ганс начал терять терпение – мы ж его сегодня от цыган унесли, кислого.

– Нет, ты Ганс меня не понял – продолжал Хохол

– Чего это я тебя не понял. все я понял… – ответил Ганс

– Нет ты не понял – я его раньше видел.

– Раньше – это когда это, раньше? – спросил Ганс

– Раньше – это до цыган. Пару дней назад… В клубе я его видел. – ответил Хохол

– В клубе? В каком клубе?

– Да в клубе. Тогда еще Казбек девочку убил – Хохол начал прищелкивать пальцами, пытаясь объяснить.

Ганс взревел:

– ЧТООООО?!

– Ты что, не знал? – спокойно спросил Хохол.

– КАКУЮ-ТАКУЮ ДЕВОЧКУ?! – Ганс подошел к Хохлу и начал трясти того за плечи.

– Я не знаю, Ганс, он с ней был – Хохол испуганно озирался по сторонам. Ганс в ярости был страшен.

– КТО – ОН!!?

– Он – Хохол вновь указал на Горыныча.

Горыныч увидел, как Ганс медленно поворачивается к нему. Его лицо было ужасно. Он уже не орал, а лишь сипел полушепотом:

– Ты… был там?

– Был…

– Ты… что ты… да как ты… как ты посмел допустить это?! – глаза Ганса налились кровью.

– Я отошел… Мне нужно было… А потом было поздно – Горыныч развел руками.

– Как звали девочку?

– Я не помню.

– КАК ЗВАЛИ ДЕВОЧКУ!!?

– Наверное… Лена.

– СУКА!!! ТВА-А-АРЬ!!!

Ганс яростно топтал ногами бетонный пол, а потом подобрал с пола арматурину, и подойдя к груде какого-то металла, начал бить, крушить, ломать все, что там было. Воздух наполнился лязгом и скрежетом, сквозь который едва-едва было слышно, как Ганс орал:

–УБЬЮ!!! УБЬЮ ГАДА!

Парни, сидевшие у костра, с ужасом смотрели на него. Через некоторое время Ганс отошел от груды, швырнул на пол арматурину и повернулся к костру. Он вытер ладонью пот, заливавший ему глаза, оставив на лице темно-бурую ржавую полосу.

– Мы долго терпели… – хриплым голосом сказал он – ДООЛГО! Но всякому терпению приходит конец! И сегодня… Сегодня мы отомстим за девочку! Я лично готов отправить его в ад! Каких бы жертв это не стоило!

Он снова подобрал прут, котом несколько минут назад крушил груду металла.

– Я зову вас с собой. – уже спокойно сказал он своим товарищам – Но я оставляю вам право выбора… Кто не хочет, может не идти… Не трону. И все пойму… Но я клянусь – тому, кто не пойдет со мной сегодня на эту битву, я в жизни больше не подам руки!

Наступила звонкая тишина. Все молчали. Первым встал Хохол, звонко хлопнув себя по ляжкам.

– Не люблю железяки – пробурчал он и подошел к окну. Оттуда пробивались ветви деревьев, и он выломал там себе длинную корягу.

Потом второй, третий, четвертый – поднимались парни, выбирали себе кто прут, кто лом, кто цепь, и становились рядом с Гансом. Через несколько минут у костра не осталось никого.

– Ну а ты что же, любимчик? – спросил Ганс у Горыныча.

– Идем – ответил Горыныч и пошел к Гансу, засунув левую руку в свой порванный карман.

– Найди себе, чем сражаться будешь – прохрипел Ганс.

– По дороге возьму – небрежно кинул Горыныч.

Глава 29. Нагорный. Сантиметр свободы.

Мир катится в тартарары,

Или это я просто постарел?

Сторонний обыватель.

Когда живешь в условиях крайнего Севера, начинаешь по-другому смотреть на мир. Но к некоторым вещам привыкнуть достаточно тяжело, если ты, конечно, не урожденный житель Норильска.

Тяжело, например, привыкнуть к тому, что май – это зима, что девять месяцев в году ты видишь снег, один снег, и ничего, кроме снега – его там даже не убирают, это совершенно бессмысленно, и он в таком заезжено-утоптанном состоянии кое-где переживает три месяца, которые считаются летними, и в которые втискиваются весна, осень и даже немного настоящего жаркого лета, и уже в сентябре, когда выпадает новый, ты уже знаешь – вот он, прошлогодний снег, серый, неприятный, смерзшийся в странные конгломераты различных уродливых форм.