upload

заставляет меня немного расслабиться и просто наслаждаться зрелищем. Он так хорошо

сложен, имея крепкое телосложение, что кажется практически нереальным. Это - как

смотреть на актера на телевидении - как он двигается в своей квартире напротив:

восхитительное видение, которым я могу наслаждаться на расстоянии. Внезапно я

начинаю смеяться. У Селии действительно есть все это – нужно приложить немало

усилий, чтобы такое заполучить.

Я засматриваюсь немного дольше, мужчина пишет что-то в своем телефоне,

продолжая бродить по комнате. Затем он поворачивается и исчезает за дверью.

Может быть, он ушел, чтобы положить одежду, я думаю и чувствую себя

неопределенно разочарованной. Теперь он ушел. Я включаю лампу, и номер наполняется

мягким абрикосовым светом. Это снова выглядит красиво: электрический свет, создающий

новые эффекты, круглыми пятнами ложится на серебряные лаковые панели и наполняет

украшения из нефрита розовым оттенком. Де Хэвиленд цепляется за обивку и прыгает на

диван, глядя на меня с надеждой. Я подхожу и сажусь, а он забирается на колени, громко

мурлыча, как маленький двигатель. Так он кружит несколько раз, а затем успокаивается. Я

глажу его мягкий мех, пряча в нем пальцы и пытаясь найти утешение в его тепле.

Я понимаю, что до сих пор думаю о том мужчине. Он был поразительно

привлекательным, почти нереальным. Двигался с такой бессознательной грацией и

легкостью. Он был один, но не казался одиноким. Возможно, он разговаривал со своей

подругой по телефону. Или это был кто-то еще, а подруга ждет его в спальне. Он пошел

сейчас туда, снял остальную одежду и лёг рядом, целуя её. Она будет открыта его

объятиям - идеальный торс близко, обхватит руками широкую спину.

Остановись. Ты делаешь только хуже.

Моя голова падает вниз. Адам резко приходит мне в голову, и я вижу его, как и

раньше - он широко улыбается мне. Именно его улыбка всегда так нравилась мне, по этой

причине я влюбилась в него с первого взгляда. Она была несимметричной, на щеках

появлялись ямочки, и его голубые глаза искрились весельем. Мне было шестнадцать.

Стояло лето. Мы влюбились. Были только мы. В течение долгих теплых дней не ходили в

школу, встречались в основании разрушенного аббатства и проводили долгие часы вместе:

бродили без дела, разговаривали, а затем целовались.

Мы не смогли получить достаточно друг от друга. В то время Адам был довольно

тощим подростком, а я только начинала привыкать к тому, что мужчины смотрят на мою

грудь, когда я проходила мимо них по улице. Год спустя мы занялись сексом, это был

первый раз для нас обоих - неловкий, неуклюжий опыт, который был по-своему красив,

потому что мы любили друг друга, и не важно, что оба мы были совершенно

невежественны в том, как сделать это правильно. Со временем мы стали опытнее, хотя, я

до сих пор не могу себе представить, что когда-либо сделаю это с кем-то еще. Неужели я

смогу полюбить кого-то, кроме Адама? Я любила его, когда он поцеловал меня, держа в

своих объятиях, говоря, что любит во мне все. Я ни разу даже не посмотрела на другого

мужчину.

Не делай этого, Бет! Не вспоминай. Не позволяй ему продолжать причинять боль.

Я не хочу вспоминать его, но он все равно не покидает мой разум. Я помню ту

ужасную ночь во всех подробностях. Я была няней в доме по соседству, и ожидала, что

освобожусь только после полуночи, но соседи вернулись рано, потому что у жены

разболелась голова. Я была свободна уже в 10 вечера, хотя мне заплатили за всю ночь.

Удивлю Адама, решила я радостно. Он жил в своем доме с братом Джимми, платя

небольшую арендную плату за свободную комнату. Джимми отсутствовал, и Адам

планировал собрать несколько друзей выпить пиво и посмотреть кино. Он казался

разочарованным, когда я сказала, что я не смогу присоединиться к ним. Так что я

предположила, что ему понравится, если я неожиданно появлюсь.

Память так ясна, как будто я переживаю, этот момент снова. Проходя по темному

дому, удивляюсь, что никого там нет: интересно, где мальчики. Телевизор выключен, никто

не развалился на диване, не открывает банки пива и не делает умные замечания в экран.

Это не имеет значения. Может быть, Адам почувствовал себя плохо и пошел прямо в

постель. Я иду по коридору к двери в спальню, мне здесь всё знакомо, этот дом мог бы

быть и моим.

Я поворачиваю ручку двери, говоря: "Адам?". Тихим голосом, на всякий случай,

если он уже спит. Я войду в любом случае, и, если он спит, я просто посмотрю на его

лицо, которое я так сильно люблю. Интересно, что он видит во сне? Может быть, оставлю

поцелуй на щеке или свернусь калачиком рядом с ним.

Я толкаю дверь. Горит лампа, которую он любит, драпированная красной тканью,

как если бы мы занимались любовью: так, что мы освещены тенями. Наверное, он не спит.