Уплотнение границ. К истокам советской политики. 1920–1940-е

В первые месяцы 1921 года в порты Риги, Либавы (Лиепаи) и Петрограда прибыли тысячи выходцев из России, когда-то отправившихся за рубеж в поисках лучшей доли, а также иностранных рабочих, привлеченных успехами революции. Можно выделить несколько особенно заметных в 1920-е годы категорий иммигрантов. Так, из Финляндии, США и Канады прибыло около 20 тысяч финнов, которые ранее являлись подданными Российской империи, а теперь стремились принять участие в строительстве Советской Карелии[535]. В Армении поселилось около 300 тысяч армянских беженцев из Турции. В числе тех, кто въехал в СССР, были корейцы, евреи, украинцы из Галиции. Следует подчеркнуть, что независимо от политических убеждений и этнического фактора идея поехать работать в Советский Союз была отнюдь не чужда жителям соседних стран.

Сильнее всего это проявлялось на восточных и южных границах, где жители соседних государств отправлялись пытать счастье в ближайшую советскую республику. Подобно царской России, СССР воспринимался в качестве важного регионального рынка труда и полюса модернизации. На Дальнем Востоке наблюдалась настоящая сезонная миграция торговцев и рабочих из Китая. Особенно напряженным для пограничников был зимний сезон, когда замерзали пограничные реки и соответственно вырастало число нарушителей. Так, с января по май 1928 года на льду Амура и Уссури было задержано 15 179 человек[536]. Миграции принимали такие масштабы, что Наркоминдел выразил озабоченность тем, что вызванное ими изменение состава населения может стать предлогом для оспаривания границ. В связи с этим он предложил регулировать японскую иммиграцию и положить конец массовому въезду корейцев, чья численность на Дальнем Востоке выросла с 54 тысяч до 168 тысяч за период с 1917 по 1926 год[537]. В ответ Политбюро постановило расселять русских, японских и корейских колонистов в шахматном порядке, чередуя одних с другими[538]. Определенную роль играла и политика советского Пьемонта. Так, предоставляя прибывающим в СССР афганцам землю и национально-территориальный статус, Москва рассчитывала способствовать возникновению «позитивных советских настроений», которые «привлекут ‹…› классово-дружественные элементы из иностранных пограничных районов»[539]. Вопрос убежища и незаконной миграции остается чрезвычайно плохо изученным, в то время как большинство жителей приграничных областей, не имевших советского гражданства, именно этим путем попали туда до или после революции. Здесь я ограничусь тем, что затрону вопрос иммиграции из прилегающих к западным границам СССР районов.

Разумеется, на западе речь шла о гораздо менее масштабном явлении, чем в Средней Азии и на Дальнем Востоке. Тем не менее бывшее имперское пространство сохраняло определенный смысл с точки зрения семейных связей и работы и для граждан Польши, Финляндии, прибалтийских государств.

Согласно данным советских пограничников, в июле – декабре 1926 года при попытке пересечь извне европейские границы СССР было задержано 8487 человек. Большинство из них объясняли свой шаг «безработицей в своей стране и желанием найти заработок в СССР»[540]. Польская пограничная полиция, со своей стороны, в 1925 году зафиксировала постоянный рост числа лиц, бежавших в СССР; правда, их было в три раза меньше, чем тех, кто пересекал границу в противоположном направлении[541]. Не все беженцы добровольно отправились в Советский Союз. Обе стороны широко прибегали к практике выдворения. Так, шахтер Войцек Андреевский (39 лет, член партии большевиков с 1906 года) был вместе с женой Жозефой (41 год) и 17-летней дочерью Софьей «переброшен через границу» в районе Минска. 18 марта 1924 года его задержали советские пограничники и передали в Минск в Особый отдел ОГПУ. После недельного разбирательства этот закаленный в боях большевик, работавший в 1918–1919 годах в Германии, а затем в Польше, был выпущен, и Центральное бюро КП(б) БССР взяло на себя заботы о его размещении в Минске[542].

Тем не менее большинство тех, кто пересекал границу, делали это добровольно. Чаще всего, если их не задержали пограничники, они сами являлись в советские органы власти, чтобы попросить разрешения остаться в СССР.

С момента введения Уголовного кодекса 1922 года незаконный переход границы являлся наказуемым действием. Статья 84 УК РСФСР (1926) и аналогичные статьи кодексов других республик предусматривали в качестве наказания штраф в размере до 500 рублей или принудительные работы сроком до 1 года. Однако это не распространялось на иностранцев, пересекавших границу без визы и заявлявших о себе как о беженцах. О каких беженцах шла речь: политических или экономических? С уверенностью можно сказать уже то, что членство в Коммунистической партии и рабочее происхождение были важными аргументами.