Уплотнение границ. К истокам советской политики. 1920–1940-е

Пока пограничники не видели, через заборы, ставшие государственной границей, шел обмен информацией: с помощью криков и песен бывшие односельчане сообщали друг другу о свадьбах и кончинах, а доносящийся из-за границы звон колокола позволял принять участие в церковной службе на расстоянии[866]. С точки зрения местного населения, навязанная сверху военно-полицейская черта была абсурдной и несправедливой. Порой разделенным границей семьям на протяжении свыше десяти лет не удавалось связаться со своими близкими. Новый рубеж так никогда и не был по-настоящему принят и усвоен жителями. Проводимая большевиками в межвоенный период политика переустройства пограничных районов привела к возникновению коренных отличий по сравнению с существовавшими тогда в Восточной Европе политическими системами. После 1945 года все было совсем иначе, ведь в соседних государствах тоже были установлены социалистические режимы. Возведение новых непроницаемых рубежей на западе СССР породило лишь фрустрацию. Когда в начале 1990-х годов границы были полностью открыты, пришло время долгожданных встреч. С особой силой это проявилось на бывших мультиэтнических окраинах Австро-Венгерской империи. Как показало социологическое исследование Джессики Аллины-Пизано, крестьяне венгерского происхождения, живущие по обе стороны границы между Словакией и Украиной, стали, как это ни парадоксально, чаще приобретать гражданство одной из этих двух стран после исчезновения советского строя и последовавшего за ним открытия границ[867].

Возникновение «народных демократий» в соседних государствах никак, таким образом, не повлияло на герметичное закупоривание западных рубежей Советского Союза. Зато оно повлекло за собой начиная с 1949 года, под влиянием возникновения НАТО, экспорт советской модели пограничной охраны и запретной зоны. Эта модель внедрялась на новых границах, которые отделяли союзников Москвы (Болгарию, Венгрию, Чехословакию, Польшу, а затем также Албанию и ГДР) от капиталистического мира и от заклейменной как предательницы Югославии (1948). Отгораживание сопровождалось разрывом связей и появлением новых разрезанных надвое городов, предместий и сел: Франкфурт-на-Одере и Слубицы на германско-польской границе, Гмюнд и Ческе-Веленице на австро-чехословацкой[868]. Лишь с началом хрущевской оттепели у жителей районов, расположенных по обе стороны рубежей внутри социалистического блока, вновь появилась возможность трансграничных перемещений. Первым в мае 1953 года с критикой практик, которые приводили к закупориванию и превращению в запретные зоны границ, призванных, казалось, напротив, служить пространством межсоциалистического сотрудничества, выступил Берия[869]. Историю трансфера советских полицейских технологий в масштабах социалистического блока еще предстоит написать. Систематическое сравнение условий пересечения и контроля над внутренними границами советской зоны влияния в Европе позволило бы разглядеть за навязыванием московской модели многочисленные адаптации, имевшие место, в частности, в период разрядки в 1960–1980-х годах. Не будем забывать также, что серия событий, приведших к крушению блока и падению Берлинской стены в 1989 году, началась с бреши в железном занавесе возле венгерского поселка Хедьешхалом, через которую в Австрию хлынули жители ГДР и Румынии: этот эпизод свидетельствует о существовании пока еще плохо изученных историками перемещений внутри социалистического блока[870].