Управление

И пересела за его столик, он сделал заказ, и, пока ждали, она поинтересовалась, что он делает в Эрфурте; очевидно, она видела, как он выходил из вокзала, и потому знала, что он не местный. Посмотреть город, ответил он, а тут принесли еду, и она предложила ему после показать, где в Эрфурте красивее всего.

– Хорошо, – сказал Леттке, наблюдая, как она ест с очевидным наслаждением, и гадая, приведет ли это к тому, на что было похоже. Она, вероятно, не профессионалка, раз позволяет расплатиться с собой жарким из маринованного мяса; с другой стороны, у такого вида сделки было свое преимущество – она останется незамеченной в платежных данных Рейхсбанка.

А собственно, почему бы и нет? Это поможет ему снять напряжение, хотя бы ненадолго изменит ход его мыслей, говорил он себе, да и к тому же она вовсе недурна собой. В завершение он заказал им по чашечке кофе, затем они ушли.

– Я живу совсем недалеко отсюда, – прошептала она, взяв его за руку.

– Ага, – ответил Леттке, и они отправились в путь. Он старался думать не о том, кто и кем сейчас управляет, а о ее пышном, мягком теле, которое он чувствовал рядом с собой. Все в порядке, говорил он себе, это именно то, что ему сейчас нужно.

В каком-то переулке, вероятно перед входной дверью ее дома, она бесцеремонно бросилась к нему на шею и жадно прильнула с широко открытым ртом, он ощутил сильный влажный язык, который слишком ясно давал почувствовать, что она готова получить гораздо больше, чем просто поцелуй.

– Ты мне с первого взгляда понравился, – прошептала она ему на ухо. – Пойдем ко мне. Я сделаю все, что ты захочешь, все.

В этот момент в Ойгене Леттке поднялось отвращение, да, прямо-таки отвращение, переполнявшее его так же сильно, как голод на вокзальной площади. Он оторвался от нее, жадно хватая ртом воздух, чтоб его не стошнило.

– Нет! – выкрикнул он. – Нет.

– Что такое? – спросила она, широко распахнув глаза от ужаса. – Не хочешь? Не волнуйся. Ты женат, да? Обещаю, все останется между нами. Мы просто позабавимся, только и всего. Пойдем… ну пойдем же…

Похоть, которую она излучала словно радиоактивность, как на старых рисунках, изображавших Мари Кюри в момент открытия радия, жажда жизни и чувственности – все это представлялось ему вязкой трясиной, тянущейся за ним тысячами щупальцев, скользким монстром из адского мира, который затянет его к себе вниз и непременно растворит в кислоте, если он хоть немного поддастся. Он уклонился от ее рук, хватающих его, сделал шаг назад, затем еще один, и поспешил прочь, чуть ли не побежал, услышав, как она что-то кричит ему вслед, но он не разобрал слов, впрочем, это наверняка были далеко не льстивые выражения.

Он бежал, купив на бегу с помощью телефона обратный билет в Веймар, и, на его счастье, поезд отправлялся именно в тот момент, когда он добрался до вокзала. Ему оставалось только войти в вагон, и, когда тот тронулся и они покинули Эрфурт, Ойген Леттке почувствовал себя спасенным.

Но в пути его облегчение улетучилось. Когда он прибыл в Веймар, на его плечах словно оказался огромный невидимый груз, способный придавить его к земле. Дыхание стало тяжелым, ноги весили тонну, а дорога домой, казалось, стала дольше, протяженнее и утомительнее за его отсутствие.

Что произошло?

Ничего. Всё, конец. Теперь он уже не знал, какой в его жизни смысл, раз стало ясно, что он никогда не сможет завершить свою месть. Он все время считал себя тем, кто держит ситуацию под контролем, но в действительности настолько увлекся местью, что целиком и полностью поддался ее влиянию. Месть держала его под контролем и решительно не отпускала.

Ему нужно делать что-то другое в жизни, принципиально другое. И чрезвычайно важно узнать что.

* * *

В очередной раз Хелена была рада, когда наконец наступил понедельник и она может сбежать на работу после выходных, переполненных хвалебными речами Лудольфу фон Аргенслебену, поскольку в субботу он прислал ей цветы. Хелена с тревогой ожидала его звонка, но тот не поступил, и вместо облегчения она ощутила беспокойство – что, если он ожидал ее звонка.

Кроме того, она плохо спала, и ей снилось: она бродит в полном одиночестве по пустынным улицам, одна и невидимая, потому что всякий раз, когда кто-нибудь попадался на пути, проходил мимо нее, даже не замечая.

Дождь больше не шел, и было не так холодно, как неделю назад. По странному стечению обстоятельств, здание ведомства сильно отапливалось и было наполнено теплой влажной духотой, словно в каких-то потаенных залах развесили на просушку тысячи мокрых вещей. Когда Хелена включила компьютер, тут же появилось уведомление о том, что центральное отопление по недосмотру включили слишком сильно, но к полудню все нормализуется; повода для беспокойства нет.

Хелена не стала углубляться в подробности и сразу направилась в кабинет Леттке. Он уже был на месте и занимался тем, что раскладывал распечатки по папкам с надписью «Секретно!».

– Я поразмыслила, – выпалила она. – Думаю, вы правы. Мы должны удалить американские документы, уничтожить распечатки и забыть обо всем, что произошло на прошлой неделе.