Управление

– Он – любовь всей моей жизни, Лудольф, – произнесла она, внезапно охваченная безумной надеждой, что он поймет и войдет в ее положение. – Что я должна была делать?

– Я тебе скажу, что ты должна делать, – ответил Лудольф резким тоном, который сразу же разрушил все ее надежды. – Ты должна пойти со мной и выполнять свои обязанности как жена, мать и как немка. Все просто.

Она смотрела, как он достает из кармана пальто связку ключей.

– Как ты меня нашел? Что я сделала не так?

Он взвесил в руке связку ключей.

– Ты хочешь сказать, помимо того, что злонамеренно бросила своего мужа?

– Помимо того, да. – Хелена встала и приблизилась к нему. Она чувствовала, что он по-прежнему желает ее, несмотря ни на что. И знала, что именно это спасло ее от худшего. Но его физическая близость по-прежнему ей противна, была чем-то, что она выносила только с трудом. – Пожалуйста – теперь ты можешь мне все рассказать. Я не понимаю, и это сводит меня с ума.

Лудольф разминал в руке связку ключей, издавая металлический скрежет.

– На Центральном вокзале Берлина работает проект по распознаванию лиц с использованием компьютеров, – наконец неохотно начал он. – Данные поступают в большую компьютерную сеть в берлинском районе Лихтенберг, которая называется ТПИО. Система распознала тебя, и, когда увидела, что ты садишься в поезд, отличающийся от того, на который у тебя билет, она подняла тревогу. Было нетрудно выяснить, что на таком поезде можно добраться до Роттердама, откуда в этот же вечер должен отправиться корабль, где забронирована каюта для женщины, которой вообще-то не существует.

Хелена была ошеломлена.

– ТПИО? Проект доктора Данцера! Я работала над ним!

Лудольф удивленно поднял брови.

– Ну, тогда ты лучше меня понимаешь, как все работает.

– Но, – воскликнула Хелена, – как же пропускная способность? Ее же не хватит! Распознавание лиц – невероятно трудоемкое дело. Система просто не сможет их все обработать!

– Она это и не делает. Пока что наблюдение ограничивается списком людей, за которыми необходимо следить.

Хелена поняла.

– В котором я тоже числюсь.

– Конечно. Я с самого начала подозревал, что ты попытаешься последовать за своим Артуром в Бразилию.

Он сунул ключ в замок.

– Но теперь система будет расширяться. Еще немного, и она сможет следить за всеми немцами и в конечном итоге за всем миром.

Хелена насторожилась. То, как он подчеркнул слово «теперь», прозвучало несколько странно.

– Теперь? Почему теперь? Что это значит?

Лудольф отпер замок, открыл дверь камеры.

– Ах да. Ты же еще не знаешь. Война закончилась. Мы победили.

* * *

Лудольф отправился с ней в гостиницу, в которой сам уже переночевал, прежде чем пойти в полицейский участок сегодняшним утром, и отослал ее в душ.

Ее отпустили безо всяких церемоний и даже вернули чемодан. Тем утром дежурили всего несколько человек, и никто из них не выглядел достаточно трезвым, особенно когда они приветствовали Лудольфа: попытка сделать это молодцевато больше напоминала пародию.

А после на улицах: повсюду счастливые лица, смех, очевидное облегчение.

Война – окончена? Хелена все еще не могла в это поверить.

После того как она приняла душ и переоделась, Лудольф направился с ней в столовую и заказал ей большой завтрак. Они пришли поздно, столовая была почти пуста, и он выбрал такой столик, чтобы ей было хорошо видно телевизор, по которому транслировали кадры и объяснения произошедшего. Снова и снова показывали фотографии, запечатлевшие ядерный взрыв над Лондоном, уничтоживший центр города, Букингемский дворец, парламент и банковский центр, а также снимки Москвы, где Кремль оказался стертым с лица земли. Кадры были сделаны с нескольких самолетов, а также с земли, и разосланы всем правительствам и во все информационные агентства мира вместе с информацией о том, что новое оружие, которым теперь располагает Великий Германский рейх, называется Молотом Тора и обрушится на каждого, кто все еще верит, что способен не повиноваться немецкой воле.

В то же время, подчеркнул диктор, правительство Германии выступило с щедрыми предложениями по заключению перемирия. Транслировали обращение Гитлера, где он заявлял, что хочет мира и всегда его хотел. Править миром никогда не было целью Германии и не является теперь, напротив, немецкий народ только стремился, да, ради собственного сохранения вынужден был стремиться к тому, чтобы занять отведенное ему место в великой семье народов, которого он до сих пор был лишен из-за подлых интриг отдельных людей. Кроме того, одно из основополагающих убеждений национал-социализма заключается в том, что каждый народ имеет право жить так, как ему хочется.