Упразднение смерти. Миф о спасении в русской литературе ХХ века

Вице-губернатор Скородожа и губернии Ардальон Борисович Передонов – типичный скородожский гилик. В предыдущем романе Сологуба «Мелкий бес», где он был главным героем, рассказывается о том, как Передонов совершил убийство и попал в сумасшедший дом. Потом его выпустили оттуда и повысили в должности до вице-губернатора. Это демонстрирует присущую людям плоти крепкую жизненную хватку; в самом деле, они столь же бессмертны как вид, сколь эфемерны как личности. В «Мелком бесе» Передонову, по крайней мере, «хватило здравого смысла, чтобы сойти с ума» в этом абсурдном мире[120]. Но, научившись в желтом доме, куда его привезли в предыдущем романе, приспособляться к безумной действительности, в «Легенде» он уже лишен и этой последней спасительной черты и теперь является органичной частью скородожской правящей верхушки. Будучи одним из столпов общества, он всеми силами поддерживает тлетворную атмосферу, в которой протекает жизнь этого некрополя. Когда Триродов в беседе замечает, что авторитет власти должен иметь «разумные основания», Передонов выкрикивает в ответ: «Разумных оснований захотели? Власть опирается на силу – вы это слышали?» (3:156) Передонов, этот раб вещественного мира, отстаивает приоритет грубой силы над несущим свет разумом, «жизненных фактов» над созидательной и преобразующей идеей, невежества над гнозисом. В соответствии с таким пониманием власти он угрожает отправлять в Сибирь детей, которые часто смеются. Смех подрывает власть Передоновых, а смех, исходящий от невинных созданий, носит особенно подрывной характер, лишая короля его воображаемых одежд, как в сказке Андерсена «Новое платье короля» (1837). Скоморохи, хлебниковские смехачи и бесхитростные детишки – отнюдь не желанные гости в передоновском городе, который определенно продолжает традиции города Глупова, описанного Салтыковым-Щедриным в «Истории одного города»

Рядом со скотоподобными скородожцами даже самые закоснелые обыватели Островов кажутся бесконечно более утонченными. Они читают газеты, сидят в кафе и говорят о политике. У них даже есть свой премьер-министр – «серый кардинал» Лорена. Однако, как и всех людей плоти, их легко распознать по отсутствию души и духа. Если скородожские гилики – «бездушные твари», то люди плоти, живущие на Островах, – «бездушные марионетки». Так, члены ученой комиссии, которых отправляют исследовать геологическое состояние вулкана на острове Драгонера, – просто роботы. В соответствии с полученными инструкциями они не обнаруживают никаких опасностей, угрожающих острову, и, без сомнения, их слепота способствует окончательной катастрофе. Эти роботы не только ведут себя одинаково, они даже выглядят и одеты одинаково. Сходство сказывается и в их нравах. Каждого из ученых профессоров сопровождают при отплытии жена и два молодых приват-доцента – один красивый, а другой безобразный. И в каждом случае красивый юноша остается с женой профессора, а уродливый уезжает вместе с ним. Жители Островов хотя и не столь неотесанны, как скородожцы, но так же предсказуемы[121].

Как уже говорилось выше, Островам угрожают постоянно растущие материализм и бездуховность. Древняя культура вытесняется механической цивилизацией, а возвышенный эрос – опереточно нарядной, но вульгарной чувственностью. Под воздействием вулкана, который в виде летящего пепла испускает «маленьких демонов», островитянами овладевает желание «совершать зло» (2: 261). Одна из жертв Танкреда, юная невеста Имогена, считает свое падение результатом демонического влияния вулкана-дракона, изрыгающего пепел, – и, возможно, она права. Именно «дух земли», поднимающийся из ее потаенных глубин, все крепче приковывает островитян ко всему земному, уплотняя некогда духовную культуру. При ближайшем рассмотрении разница между островитянами и скородожцами не так уж велика: и те и другие легко поддаются вожделению и другим соблазнам. И здесь и там посланники Демиурга, будь то «маленькие серые демоны» или «мелкие бесы», пробуждают инстинкты, недостойные человека. Невелика разница между охваченным похотью человекообразным скотом из Скородожа, шарящим под лифом девицы в общественном месте, и пресыщенным бонвиваном с Островов, начинающим ритуал соблазнения комплиментами на балу