Дафна несколько раз говорила ему, тридцатилетнему и сорокалетнему, что он сексуально «неуемный», или «тревожный», или «несчастный». Но это было как бы наблюдение со стороны. Об этом же она судила уже со знанием дела, когда они жили на два дома, в середине девяностых. Она снова повторила это на финальном этапе их совместной жизни, незадолго до того, как Питер приплелся к ней обратно из Борнмута и в их слишком уж сложных отношениях была поставлена точка. Но в любом случае эти слова никогда не звучали у нее как укор. Дафна на такое была не способна. Это было скорее наблюдение, омраченное печалью – за него, не за себя. У нее и без него забот было выше крыши, и она не принимала близко к сердцу ни его самого, ни его проблемы. Но теперь, спустя пять лет, осенью 2010 года, когда эпоха лейбористов осталась в прошлом и страна приготовилась расплачиваться за алчность и глупости финансовых воротил, муж бросил Дафну во второй раз. Питер удивил всех вспыхнувшей у него безоглядной преданностью богатой женщине старше него. Поговаривали, что она разделяла его смехотворную политическую мономанию. Он продал свою долю в электрической компании голландскому инвестиционному фонду. Газете «Файнэншл таймс» удалось разузнать вырученную им сумму: 35 миллионов фунтов. Он и Гермиона совместными усилиями намеревались оказать финансовую поддержку мечте политических фанатиков и вырвать Великобританию из уз Европейского союза.
Роланду исполнилось шестьдесят два. Возраст утихомирил его неуемность. Дети Дафны и его сын покинули семейные гнезда. Она знала его очень хорошо, лучше, чем кто-либо. Ему казалось, после долгих раздумий, что стоит рискнуть и предложить ей – наконец – выйти за него. К его удивлению, она ответила «да», не раздумывая. Как-то вечером они сидели у нее дома на Ллойд-сквер, сбросив обувь, перед пылающим камином, впервые в этом сезоне. После незамедлительного согласия Дафны ее просторная комната показалась ему еще просторнее. Стены, двери и потолочные балки как будто озарились сиянием. Все помещение засияло. Они с чувством поцеловались, и она пошла на кухню за бутылкой шампанского. Вот как надо прокладывать путь к успеху в жизни, подумал Роланд. Сделай выбор и действуй! Вот удачное упражнение. Очень жаль, что он так поздно овладел этим трюком. Лучшие решения приходят не после долгих рациональных расчетов, а скорее внезапно, когда ты в хорошем настроении. Правда, так же иногда приходят и худшие решения. Но сейчас был не тот случай. Она наполнила бокалы, и они выпили за свое будущее. Дафне было шестьдесят один. В уже долгих традициях современной старости оба были не слишком сильны. Они ворошили горящие поленья в камине и, словно дети, увлеченно строили планы. Питер отдаст ей свою половину дома в знак их мирного расставания. После того как дом очистят от вещей Питера, Роланд сможет сюда въехать и передать Лоуренсу права собственности на дом в Клэпхеме. Но только после давно запоздалого капитального ремонта. Дафна знала надежных людей, кому можно было это поручить. Она собиралась проработать в своей жилищной ассоциации еще лет пять. А потом они отправятся путешествовать. Он хотел побывать в Бутане, она – в Патагонии. Идеальный контраст. Роланд почти каждый день будет ходить пешком до станции метро «Энджел» и ездить в Мейфэр играть на рояле в отеле. Она бы приезжала к нему туда, заказывала бы стаканчик, а может быть, даже и музыку. По ее словам, ей бы хотелось, чтобы он сыграл для нее «Доктора джаз». Он хорошо знал эту пьесу Джелли Ролл Мортона. Его менеджеру, бывшей скрипачке, Мэри Килли это бы не понравилось. Но он бы сыграл. В гостиной Дафны его старенькое пианино стояло бы позади у стены, под портретом Пауля Роша работы Дункана Гранта, его любовника.
Так они продолжали оживленно строить планы, пока в комнате вдруг не повисло напряженное молчание. Роланд поспешно встал с исцарапанного кошкой кожаного дивана и замер в ожидании, когда пройдет приступ головокружения. Потом он снова разжег камин, сел и переглянулся с будущей женой. У нее по-прежнему были длинные волосы, светлые, вероятно, подумал он, крашеные. В свои годы она оставалась высокой и сильной, и он легко представил себе, какой она была раньше – матерью троих маленьких детей, женщиной, которая поддерживала его в первые несколько месяцев и лет после ухода Алисы. С неотвратимостью в возникшую паузу вторглось далекое прошлое. Его было чересчур много. И Роланд, не задумываясь – еще одно хорошее решение, – произнес:
– В моей жизни есть кое-что, о чем я никогда не рассказывал.
И, проговорив эти слова, он вдруг подумал, не рассказала ли ей об этом давным-давно Алиса.