Упреждающий удар

— Такими пациентами, как ваша Надежда, можно гордиться, — продолжал Зуйков. — Теперь она здорова. Если дело обойдется без принудительного рецидива, то…

— Что такое «принудительный рецидив»? — перебил я.

— Это если больная употребляет наркотик не по своему желанию, а в силу внешних обстоятельств, — сухо пояснил доктор. — Но гарантировать отсутствие внешних раздражителей — это уже не моя, а ваша задача, молодой человек!

На том мы и распрощались. Я надолго запомнил фразу «гарантировать отсутствие внешних раздражителей». Эта фраза вселяла в меня тревогу.

По совету доктора Зуйкова я приобрел несколько упаковок патентованного китайского средства против остаточных явлений наркотического синдрома. Ничего не могу сказать об этих порошках, кроме того, что они стоили мне астрономическую сумму денег. Что делать! Я знал, на что шел.

И, разумеется, все это время я не забывал Фенчика. Я «кормил» его ежедневно ста пятьюдесятью долларами; вернее, сначала было сто пятьдесят, затем двести, еще позже — двести пятьдесят.

— Не я виноват, инфляция, — ухмылялся Фенчик, принимая от меня очередную подачку.

Наши встречи происходили возле Здания. Обычно Фенчик звонил мне снизу, и я спускался к нему.

В холле первого этажа по инициативе Коли появилась вахта — прозрачная кабина из пуленепробиваемого стекла и турникет рядом с ней. Холл на две части разделила высокая, под потолок, перегородка, тоже из пуленепробиваемого стекла. В кабине сидел вахтер в бронежилете и с пистолетом на боку. Этот вахтер проверял пропуска у каждого. Пропуска напечатали для всех, даже для официантов ресторана на третьем этаже.

Так вот, мне приходилось выходить за турникет, ведь у Фенчика не было пропуска.

В один из таких дней, после встречи с Фенчиком я обнаружил интересную штуку, если такую штуку можно назвать интересной.

Во-первых, уже сам Фенчик выглядел в тот день необычно. Я давно привык к его развязности, но тогда мне показалось, что он сам нанюхался своего зелья. Когда он уехал, я отправился на стоянку автомобилей, чтобы посмотреть, как там моя машина.

Дело в том, что я оставил машину не там, где всегда. Мое обычное место сегодня занимали люди в оранжевых жилетах, рядом с ними стоял компрессор, у одного из рабочих в руках был отбойный молоток. Эти люди сняли крышку с канализационного люка, который, оказывается, был все время в асфальте (ха, а я и не замечал!), залезли внутрь и стали что-то там делать.

По этой причине я оставил машину на отшибе, собственно, уже не на стоянке, а рядом, поставив ее багажником к какому-то столбу. Так вот, подойдя к «опелю», первым делом я увидел, что вокруг столба была обвязана тоненькая капроновая ниточка, которая уходит под бампер моей машины.

Я похолодел. Конечно, я тут же упал на колени и стал смотреть, что это такое. И такое высмотрел…

Когда я вновь поднялся, руки у меня дрожали. В ладонях я держал мягкий брикет желтоватой массы, похожей на застывший пластилин в промасленной бумаге. Этот брикет был как-то хитро прилеплен к задней оси автомобиля; из брикета торчал тонкий металлический цилиндр с кольцом на конце. Капроновая нить была привязана к этому кольцу.

Это была мина.

Я держал в руках мину, сделанную из взрывчатки «пластит-4», снабженную запалом обычной ручной гранаты (о том, как делается такая мина, я вычитал позднее в одном справочнике). Видимо, мину делали второпях, оттого она получилась такой примитивной.

Но в этой примитивности оказался свой плюс. Я моментально понял, как она устроена, и — что самое удивительное! — смог ее обезвредить! Как говориться, Бог дураков любит.

Что мне с ней теперь делать? Отдать? Кому? В милицию, саперам, в ФСБ? Смешно… МУБОП? Боже упаси, может, они мне ее и подложили.

Лучше я использую эту мину в личных, так сказать, целях.

И я сунул брикет под мышку, положил взрыватель в карман и медленно побрел назад, к Зданию. На крыльце остановился возле урны, запустил руку внутрь и достал мятый, но вполне приличный экземпляр «Комсомолки».

Я обернул взрывчатку газетой. И вошел в Здание насвистывая. Только насвистывать мне и оставалось. Потому что если бы у меня нашли эти причиндалы, живым бы мне не выбраться.

Вот как я рассуждал. Куча народу охотится за деньгами, которые оставил мне Дед. Пусть же все они поостерегутся. Я не только спрячу деньги, но и заминирую их. И пусть выслеживают меня, сколько их душам угодно, а когда выследят, пусть только попробуют сунуться к деньгам!

Я смогу взять любую сумму без проблем, а вот если кто другой захочет то же самое, то… Одним словом, будет очень плохо.

Что и говорить, большие деньги подействовали на меня, они изменили меня и в плохую сторону… Но зато я, как мне казалось, понемногу учился стоять на собственных ногах.

* * *

Не раз после того случая я думал: кому могло понадобиться подложить бомбу в мой автомобиль?

Фенчик, о котором я подумал в первую очередь, не мог этого сделать. И в самом деле, ведь не дурак же он, рубить ветвь, на которой сидит, руку, которая его кормит? Все-таки двести (к тем временам я платил ему 50!) долларов в день — это были неплохие деньги.