Упреждающий удар

Часы показывали одиннадцать вечера, когда вернулся в Москву. Я вышел из машины, глядя вверх, на четвертый этаж, где за освещенной занавеской темнел силуэт Нади. От силуэта повеяло чем-то невыразимо спокойным, уютным, короче, тем, ради чего и стоит жить на земле: вот хозяйка суетится на кухне, наверное, готовит ужин…

У подъезда стоял незнакомый «порше». Чтобы попасть в подъезд, мне надо было обойти этот автомобиль. Я приблизился к машине, и тут открылась дверца «порше», и очень знакомый голос произнес с вопросительной интонацией:

— Павел Альгердович?

Я остановился как вкопанный. Рука моя сама собой опустилась в карман. Но в следующую минуту от души у меня отлегло, я увидел, что из машины вылезает… следователь МУБОП майор Звягинцев.

Я стоял, не говоря ни слова, полагая, что майор сам скажет, какая нужда его привела ко мне.

— Я не хотел присылать вам третью повестку, — произнес майор. Это было первое, что он сказал.

Я по-прежнему безмолвствовал. На майоре был черный плащ, застегнутый под горло. Серая шляпа опущенными полями закрывала верхнюю часть лица, и я видел только шевелящиеся губы.

— И в самом деле, зачем все осложнять, если можно поговорить неофициально? — сказал Звягинцев и захлопнул дверцу автомобиля.

От моего взгляда не укрылось, что в машине еще кто-то был. Но я не стал присматриваться, мешала темнота.

— О каких осложнениях вы говорите? — спросил я.

— Вы постоянно нарываетесь на осложнения, ответил Звягинцев с нажимом. — Вот и сейчас вы ушли от преследования нашего сотрудника заставив весь наш третий отдел МУБОП изрядно попотеть.

— Что? — Я нахмурился.

— Видите ли, я с вами предельно откровенен, — сказал Звягинцев. — Да, совершенно верно, мы приставили к вам сотрудника, который «вел» вас, начиная с сегодняшнего утра, но… он упустил вас. Где вы были?

Я стоял и сглатывал слюну. Видимо, этот сотрудник, о котором говорит майор, упустил меня, когда моя машина свалилась в кювет. Другой подходящей ситуации я не мог припомнить.

Естественно, я не собирался говорить о своих соображениях майору.

— Почему вы за мной следили? — спрос: вместо этого.

— Мы знаем, что деньги у вас, — сказал Звягинцев.

— Почему вы считаете эти деньги своими? — перебил я.

— Об этом я вам не скажу, — расплылся в улыбке Звягинцев. — Зато я вам скажу кое о чем другом. Я спрошу у вас. Можно?

— Сделайте одолжение.

— В тот день, когда мы задержали господина Деденко, мы установили слежку за всеми работниками концерна. Вечером все были дома. Кроме вас, разумеется. Где были вы?

Это был неплохой ход с их стороны, честное слово. Но я чувствовал, что у них нет доказательств, потому был в себе уверен. И я промолчал.

— Ну что же, если вы не хотите говорить, я пришло повестку и повторю этот вопрос в официальной обстановке, — пожал плечами Звягинцев.

— Вы уже дали мне визитную карточку, — волнуясь, сказал я. — Давайте оставим наши контакты на этом уровне.

Он смотрел на меня долгим взглядом. Понял он или нет, что я не собираюсь работать у них стукачом? А у меня возникла именно эта мысль: сотрудник МУБОП решил побеседовать со мной в неофициальной обстановке, чтобы завербовать меня.

Я думал, он развернется и сядет в машину, но он громадным усилием воли погасил волнение и вновь заговорил:

— Я здесь затем, повторяю, чтобы решить все полюбовно. Зачем нам осложнения? Если вы скажете, где спрятали деньги, я обещаю оставить вас в покое.

— Вы считаете их своими?

— Они… вас не должна волновать их судьба.

— У меня нет никаких денег.

— Помолчите! — презрительно сморщился майор — Одной своей фразой вы подтвердили мои подозрения!

— Какой фразой?

— Насчет денег! — передразнил он. — Вы спросили, почему я считаю эти деньги своими!

Я фыркнул.

Майор помолчал, а потом начал заново. Я по смотрел мимо него и вдруг увидел, что в салон-«порше» летает красный огонек сигареты. Раньше этого огонька не было. Теперь появился. Впрочем это ни о чем не говорило. Вернее, это говорил лишь о том, что спутник Звягинцева курит.

— Если вы отдаете нам деньги, с вами ничего не произойдет, — сказал Звягинцев. — Ничего не произойдет ни с вами, ни с вашими родными. Ничего не произойдет с кем-либо из вашего окружения. Деньги просто исчезнут, точнее, они перейдут к их истинному владельцу. Вы обещали сохранить их для Деда, забудьте ваше обещание. Он получит вышку.

— Но Россия подписала Европейскую конвенцию… — начал я.

Майор протестующе поднял руку:

— Значит, он получит пожизненное заключение. Факт в том, что он никогда не выйдет на волю! Запомните, никогда!

Я вдохнул и выдохнул. Разговор велся на слишком высоких тонах, мне необходим был отдых.

— Почему вы уверены, что кейс у меня? — взмолился я, наконец. — Нет у меня никакого кейса.

Майор вздохнул, потом обернулся к машине и махнул рукой. Тотчас открылась задняя дверца, и из машины показалась нога. Я уставило на нее — это была женская нога. Незнакомка в дымчатых очках медленно вышла из машины и направилась к нам. Она зябко куталась в пальто.

— Познакомьтесь, Александра Мироновна, наш внештатный сотрудник и, кроме того, знаменитая писательница, — сказал Звягинцев, выдержав паузу.