«Упрямец» и другие рассказы

В 1833 году несколько телег, переполненных детьми, нехитрым инструментом и скудными пожитками, переправились через Искр около теперешнего городка Червен Бряг, именно там, где река, последним усилием вырвавши свое растерзанное тело из каменных объятий Балкан, начинает равнинный путь к Дунаю, бесстрастная и усталая.

Эти телеги принадлежали беженцам с Балкан из нескольких ботевградских и этропольских деревушек и хижин.

Голод ли, болезнь ли какая-нибудь, или тяжелое житье под турками возле большого орханийского тракта объединило их для этого дружного бегства — никто уже нам не расскажет, и нигде мы не найдем письменных следов.

Так переселяются только муравьи да пчелы.

Одно сберегла народная память:

— Это было не от хорошей жизни!

Действительно, бежали, должно быть, не от хорошей жизни, потому что обоз двигался все дальше и дальше к востоку, углубляясь в непроходимую лесную глушь, и остановился лишь в самом безлюдном, в самом диком, в самом неприступном месте.

Ни сюда, ни отсюда нет ни одной дороги. Многовековые дубы, вязы и грабы так густо сплетают свои ветви, что по ним можно пройти от села до села, не коснувшись ногой земли. Это сказано не для красного словца — здесь, действительно, легче идти поверху, чем продираться по земле между стволами деревьев, через путаницу вьющихся растений, кизильника, терна и орешника, где гнездятся звери и змеи.

Возле покрытого рябью озерка, в усеянной камнями ложбине со множеством лисьих нор, распрягли беженцы телеги и разожгли костры.

Обозный староста Йото Борода достал из-под тряпья в телеге ружье, подсыпал на кремень пороху и выстрелил в небо, словно утверждая право пришельцев на эту лесную пустошь.

Выстрел поднял с приозерных вязов темную тучу тысяч ворон, и какой-то испуганный ребенок прошептал, вероятно первый, название нового поселка:

— Враняк!

Отмерили новые поселенцы себе участки по южному склону каменистого дола, стараясь, чтобы они были не очень разбросанными, вырыли квадратные землянки так, чтобы в каждую втиснулось по семейству, нагромоздили сверху нечто вроде шалашей из веток и глины, зажгли первые очаги.

А на другой же день все — и мужчины, и женщины, и старики, и дети — бросились рубить лес, корчевать пни, выдирать шиповник и боярышник, чтобы очистить место для первых пашен.

Небольшой запас кукурузных семян, принесенный в старых сумках из козьей кожи, требовалось как можно скорее посеять, чтобы спасти от собственных голодных желудков.

Рабочий скот был не у всех, но отцы семейств впрягли в деревянные сохи своих сыновей, внуков, дочерей и невесток, чтобы они потом оценили всю сладость просяного хлеба и прониклись уважением к каждой его крупице.

Началась беспросветная, неведомая нам первичная борьба с лесом, с людьми, со зверями, с силами природы.

Ревели бури, обрушивались потоки проливных дождей, вздымал и катил мутные волны Каменистый дол; волки сверкали зелеными глазами, кабаны губили неглубоко заделанные посевы, змеи облизывали плошки оставленных без присмотра ползунков… Однако возвращаться никто не хотел: тучная земля за все расплатится, от желудей разжиреют прожорливые поросята.

— Тебе не боязно, тетя Стана? — однажды спросили мою отдаленную прабабку, чья хижина находилась в самой чаще леса, на краю поселка.

— Ну! Боязно! — усмехнулась та, блеснув белыми крепкими зубами, и показала на двух своих сыновей-подростков, которые наравне с отцом рубили лес. — Видите, как валят деревья? Пока у них в руках эти топоры… Ого! Боязно!

Но бояться вранячанам было чего.

Все окрестные земли на много километров вокруг пустовали. Только по книгам султанской канцелярии они считались владениями Рушид бея из Врацы. Бею было выгодно заселение этой пустоши: он рассчитывал собирать с поселенцев налог. Но бей был далеко, а поблизости объявились и другие хозяева.

Первыми вмешались турки из Попицы и Быркачева. Эти леса, по их мнению, принадлежат им: они здесь охотятся. А так как вранячане пугают дичь, значит надо их отсюда долой…

Поднялись и быркачевские болгары — у них отнято пастбище для скота, хотя и помимо этого ни одно село во всей округе не имело лучших лугов, чем они. Плодороднейшая земля по реке Скате тоже принадлежала им, а ее в избытке достаточно и для их внуков и для правнуков.

Из села Попицы тоже налетели. Эти не из-за чего другого, а просто так, назло: дескать, воду из колодцев у Волчьего оврага имеют право пить только их стада!

Но не знали эти жители равнины, что значит родиться в самом сердце старых Балкан, уже сквозь полог посконной люльки смотреть на овеянное ветрами свободное чело Мургаша, слушать песни о своих защитниках — гайдуках и быть самому гайдуком или гайдуцким сообщником. Первые же попытки нападения на хижины вранячан встретили такой дружный и беспощадный отпор, что все поняли: нелегко будет прогнать этих живучих горцев.

Турки имели привычку, возвращаясь с охоты или проезжая на телегах, выхватывать из первого встречного стада одного-двух ягнят.

Дичь дичью, но и молодой барашек вкусен, особенно если он из чужого стада.