Упрямец Керабан

– Приюта на ночь, – ответил Ахмет.

– Приюта? Если вам нужно только укрытие, то дом в вашем распоряжении.

– Укрытие, чтобы дождаться дня, – заметил Керабан, – и что-либо для утоления голода.

– Хорошо, – сказал смотритель, – но вам лучше было бы остановиться в какой-нибудь гостинице поселка Атина.

– А на каком расстоянии поселок? – спросил ван Миттен.

– Приблизительно в полулье от маяка, позади береговых скал.

– Пройти пол-лье в такую ужасную погоду! – вскричал Керабан. – Нет, друзья, нет! Вот скамьи, на которых мы, с вашего разрешения, проведем ночь. Если наша арба и лошади могут укрыться позади вашего домика, то это все, что нам нужно! Завтра, с наступлением дня, мы попадем в поселок, и да поможет нам Аллах найти какое-либо более подходящее средство передвижения!

– Особенно более быстрое, – прибавил Ахмет.

– И менее примитивное! – пробормотал сквозь зубы Бруно.

– …чем эта арба, о которой, впрочем, не стоит дурно отзываться, – продолжал господин Керабан, бросив суровый взгляд на ворчливого слугу ван Миттена.

– Сударь, – сказал смотритель, – повторяю вам, что наше жилище в вашем распоряжении. Уже многие путешественники находили здесь убежище от ненастья и удовольствовались…

– …тем, чем мы тоже сумеем удовольствоваться! – подхватил Керабан.

После этого путешественники стали готовиться провести ночь в этом домике. Во всяком случае, слыша бушующие снаружи ветер и дождь, они могли только поздравить себя с тем, что нашли такое укрытие, каким бы малокомфортабельным оно ни было.

Но ложиться спать хорошо при условии, что сну предшествует хоть какой-нибудь ужин. Естественно, это замечание сделал Бруно, напомнив также, что запасы продовольствия на арбе полностью исчерпаны.

– В самом деле, – заговорил Керабан, – что вы можете предложить нам, друзья? За деньги, разумеется.

– То, что есть, – ответил один из смотрителей маяка, – и все пиастры казны не помогут вам найти здесь что-либо другое, кроме той скудной провизии, которая у нас остается.

– Этого хватит! – ответил Ахмет.

– Да… если имеется достаточно, – пробормотал Бруно, чьи зубы как бы удлинились от возбуждения, вызванного сильным голодом.

– Пройдите в другую комнату, – пригласил смотритель. – Все, что на столе, – в вашем распоряжении.

– Бруно будет обслуживать нас, – распорядился Керабан, – а Низиб пойдет помочь ямщику поставить в укрытие от ветра наш экипаж.

По знаку хозяина Низиб тотчас вышел, чтобы выполнить поручение.

А господин Керабан, ван Миттен и Ахмет в сопровождении Бруно вошли во вторую комнату и заняли место за маленьким столиком перед горящим очагом. На тарелках лежали остатки холодного мяса, которому изголодавшиеся путники оказали честь. И даже слишком много чести, по мнению Бруно, наблюдавшего, как жадно они едят.

– Давайте не забывать о Бруно и Низибе, – заметил ван Миттен через четверть часа жевания, которое слуга достойного голландца находил нескончаемым.

– Да, конечно, – согласился господин Керабан, – нет причин, чтобы они умирали от голода раньше, чем их хозяева.

– Он, поистине, очень добр, – пробормотал Бруно.

– И не нужно обращаться с ними, как с казаками, – прибавил Керабан. – Ах, эти казаки! Нужно бы повесить сотню их…

– О! – протянул ван Миттен.

– Тысячу… десять тысяч… сто тысяч… – прибавил Керабан, тряся друга своей мощной рукой. – И то их останется слишком много!.. Кстати, время уже позднее. Пошли спать!

– Да, это лучше! – ответил ван Миттен, который своим несвоевременным «о!» чуть было не спровоцировал избиение большой части кочевых племен Российской империи.

Низиб присоединился к Бруно, чтобы поужинать вместе с ним, а господин Керабан, ван Миттен и Ахмет вернулись в первую комнату. Там, завернувшись в плащи и вытянувшись на скамейках, они постарались забыть во сне долгие часы ночного урагана. Но, разумеется, спать в таких условиях было непросто.

Тем временем Бруно и Низиб сели за стол друг против друга и приготовились добросовестно покончить с тем, что оставалось на блюдах и в кувшинах. Бруно продолжал главенствовать над Низибом, а тот ни на секунду не терял почтительности к приятелю из Голландии.

– Низиб, – сказал Бруно, – по-моему, когда хозяева поужинали у слуг есть право съесть остатки, коль скоро хозяева их им оставили.

– Вы всегда голодны, господин Бруно? – спросил Низиб с одобрительным видом.

– Всегда голоден, Низиб. Особенно после того, как двенадцать часов ничего не ел.

– Непохоже.

– Непохоже? Но разве вы не видите, Низиб, что я похудел еще на десять фунтов за последние восемь дней? Теперь в мою одежду, ставшую слишком широкой, можно нарядить человека в два раза толще меня.

– Действительно странно то, что с вами происходит, господин Бруно. Вот я при таком режиме скорее толстею.

– А! Ты толстеешь, – пробормотал Бруно, косо поглядывая на товарища.

– Посмотрим-ка, что осталось на этом блюде, – сказал Низиб.

– Гм! – сказал Бруно. – Осталось немного… И если даже одному и хватит, то двум наверняка нет.

– В путешествии нужно уметь довольствоваться тем, что можно найти, господин Бруно.

«А! Ты философствуешь, – сказал про себя Бруно. – А! Ты позволяешь себе толстеть».