Упущенный шанс Сталина. Схватка за Европу: 1939-1941 годы

Для поддержания боевого наступательного духа командного состава Красной армии в мае 1941 г. (подписана в печать 5 мая) была переиздана брошюра В.М. Фрунзе «Единая военная доктрина и Красная Армия», содержание которой перекликалось с вышеприведенными документами. Анализируя доктрины Германии, Франции и Англии 1914 г., автор делал вывод, что военная доктрина любого государства «определяется характером общей политической линии того общественного класса, который стоит во главе его» и должна соответствовать «общим целям государства и тем материальным и духовным ресурсам, которые находятся в его распоряжении». Поскольку главной целью СССР является построение коммунизма во всем мире, необходимо сокрушить враждебное капиталистическое окружение, а значит, предстоит упорная и непримиримая борьба. «И нужно вполне осознать и открыто признать, – писал Фрунзе, – что совместное параллельное существование нашего пролетарского Советского государства с государствами буржуазно-капиталистического мира длительное время невозможно… Это противоречие может быть разрешено и изжито только силой оружия в кровавой схватке классовых врагов. Иного выхода нет и быть не может». Для этого необходимо крепить советскую военную мощь, учитывая, что «самим ходом исторического революционного процесса рабочий класс будет вынужден перейти в наступление на капитал, когда для этого сложится благоприятная обстановка… Отсюда вытекает необходимость воспитывать нашу армию в духе величайшей активности, подготовлять ее к завершению задач революции путем энергичных, решительно и смело проводимых наступательных операций»[1725].

В конце мая – начале июня 1941 г. огромным тиражом был издан и отправлен в войска западных приграничных округов «Русско-немецкий разговорник для бойца и младшего командира», содержание которого должно было помочь советским воинам действовать среди немецкоязычного населения и облегчить тем самым «освободительную миссию»[1726]. Согласно воспоминаниям члена Военного совета 16‐й армии А.А. Лобачева, находившегося 10–14 июня 1941 г. в Москве, «при Военно-политической академии имени В.И. Ленина только что закончили работу специальные курсы членов Военных Советов и начальников Политуправлений. Я встретил здесь много старых друзей и товарищей. Большинство из них считало военный конфликт неизбежным, схватки не миновать. Начальник Управления политической пропаганды А.И. Запорожец пригласил на беседу группу руководящих политработников. Он заявил, что, по-видимому, работать придется в новой обстановке, ознакомил с директивой об усилении политической пропаганды в войсках и, в частности, о необходимости разоблачения реакционной сущности фашизма». Командующий 16‐й армией генерал-лейтенант М.Ф. Лукин также «считал, что война вот-вот начнется»[1727].

Естественно, что все это порождало слухи о предстоящей войне с Германией, которые были зафиксированы «компетентными органами» уже в середине мая 1941 г. 3‐е Управление НКО (Особые отделы) неоднократно информировало начальника ГУПП и другие заинтересованные инстанции о «нездоровых политических настроениях и антисоветских высказываниях» среди населения западных районов страны и военнослужащих Красной армии. Так, в ходе сосредоточения 75‐й стрелковой дивизии ЗапОВО к границе 12–13 мая были зафиксированы следующие высказывания. Красноармеец Радинков во время марша сказал: «Нас ведут на войну и нам ничего не говорят». Лейтенант Дашкевич заявил по поводу опровержения ТАСС от 9 мая, что «Советское правительство занимается обманом и действительность опровергает». По мнению лейтенанта Кондакова, «если кончится вторая империалистическая война, то Советскому Союзу будет конец»[1728]. 15 мая красноармеец 337‐го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона АрхВО Зюзин полагал, что «если сейчас войны нет между СССР и Германией, Англией, то это потому, что СССР еще не готов к войне, а если будет готов, то объявит Вам, дуракам, пойдем освобождать братьев Англии и Германии, и Вы все, дураки, пойдете»[1729].