Упырёк (ЛП)

Надо было, наверное, поблагодарить, но Сарвен лишь кивнул и спрятал чашу за пазуху — неудобно, но карманы у него не вместили бы такой предмет.

Если бы Вендела не была Светлым магом, ловцом, офицером — нравилась бы она ему или нет? И, главное, доверилась бы ему?

Вряд ли. Да ведь она и сама сказала, что может предложить только чашу. Не более того.

«Чаша, женский предмет, — вспомнил он слова Хелли и неприличный жест. — А меч — мужской!»

Он хотел что-то сказать, но не смог вымолвить ни слова. Кэри переглянулась с Дайленом — Сарвен и сам понимал, что выглядит нелепо. И что надо хотя бы закрыть рот.

Из кармана он медленно достал браслет и покрутил в пальцах. Затем медленно положил на стол, взял правой рукой левую, задрал рукав до локтя.

Кэри прерывисто вздохнула.

— Я был ранен, — сказал Дард, — а когда отрубил голову Штавану, поплатился вот так… одно время и обе руки у меня сохли! Потом вроде прошло — один хороший человек помог, из Иртсанских земель колдун, Йозеф.

— Имя не иртсанское, — заметил Дайлен.

— Но жил он в Иртсане, — отрезал Дард. — А вот недавно рука снова стала сохнуть.

— Это вы к чему, эн Дард?

Ему не нравилось, что Вендела упрямо называла его на «вы». Как-то это неправильно. Хотя если она приняла его, как и другие, в качестве господина…

Мысленно Дард даже застонал. Это обращение казалось ему проклятием.

— Это я к тому, эна Вендела, что одна умная женщина недавно мне высказала мысль, что магические вещи часто бывают парными. Вот к примеру чаша и меч. Фреска со Спящим — и фреска со Смертью… а вот браслет — он к чему?

И, снова покрутив серебристое кольцо с причудливой вязью, он надел его на сморщенную, покоричневевшую руку. Браслет казался слишком узким для мужской руки и кисть с трудом прошла в кольцо — даже косточку большого пальца стало больно. Однако дальше браслет наделся прекрасно — прямо до локтя, обозначив чёткую грань между живой и неживой кожей. Крысы, чьи челюсти были замком браслета, сцепились челюстями прямо над веной, отчётливо выступавшей на сгибе руки.

— Да, — задумчиво произнёс Дард. — Пожалуй, это его место.

У него чуть потеплели пальцы. Хотя рука ещё не налилась жизнью, не стала более подвижной, и кожа не порозовела. Но он ощутил тепло, и его было достаточно.

Хелли. Теперь ему, наверно, нужно договориться с Хелли. Всё равно больше не с кем.

Он снова нерешительно посмотрел на Венделу, но решил не спрашивать её о таком деликатном деле. Нет, она не согласится. Ни за что не согласится.

— Спасибо, — Дард нашёл в себе силы улыбнуться. — Не знаю, какое значение имеет эта чаша. Но она нужна.

— Как же нам нужен Мармален, — вздохнул Дайлен. — Второго такого книгочея ещё поискать!

***

Кай Уиллерт устал. У него не было тела, которое могло бы перетрудиться на любой из работ, которые проделывали некроманты, и мозга, который упорно думал бы о насущных проблемах. Он устал эмоционально.

Накануне армия Штавана сдвинулась с северо-западного плато к крепости стихийников. Великий Мёртвый желал посетить эту укрытую от всех за скалами деревню из-за некоего Дарда. Уиллерт уже знал его историю и находил её забавной. Штаван не был некромантом, не читал книг ложи, не принадлежал ни к одному братству, ему не доводилось обучаться у мудрого наставника. И учеников у него тоже не водилось. И вот он решил взять себе ученика. У него не хватило на него терпения. Оттого всё и произошло.

Сейчас, как полагал Уиллерт, Штаван желал не столько получить вещи, захваченные Дардом — меч и чашу. Он хотел отомстить. Сам Кай уже не желал ни мести, ни возмездия — только покоя и забвения. Но воля Великого Мёртвого удерживала его.

Большая повозка, которую тащили медленные волы с иссиня-сизой шерстью, пересекала плато следом за первым отрядом мертвецов. Некроманты, пастыри мёртвых, тащили на сворках усмирённых заклятиями упырей и гнали рабов. Живые маги верхом на смирных, спокойных лошадях ехали сзади и вокруг повозки. Караван повозок тащился следом: припасы для живых, корм для лошадей. Уиллерт никогда не был в этих холодных, мёрзлых землях. Неприветливая весна ещё не раззеленила ползучие деревца на скалах, оранжевые и серые лишайники делали пейзаж похожим на осенний. Время от времени моросил дождь, дул холодный ветер. То ли дело в окрестностях Рандеворса, сильно к юго-востоку отсюда, где текут широкие полноводные реки и где кажутся бесконечными рощи, луга, степи, тянущиеся на много-много перегонов вокруг. Ещё с десять лет назад там начали строительство железной дороги… сейчас, наверно, уже достроили ветку от Рандеворса до столицы.

А тут? Скалы и камни. Тёмная, почти чёрная в пасмурном свете еловая и сосновая поросль, красноватые разломы и трещины, мхи и лишайники. Изредка ярким светло-золотым пятном встанет на пути стройная жёлтая берёза, трясущая на пронизывающем ветру серёжками. Блеснёт ленточка ручья… и снова унылые камни.

А впереди высились две вершины Севера. Не такие уж высокие: видал Уиллерт горы и повыше. Но очень уж крутые, да мрачные, да тёмные, с еловой порослью у подножия. Не исключено, что на солнце они выглядят веселее…