Упырёк (ЛП)

— А я был в приюте для детей магов, — сказал Тоби, — только я оттуда сбежал. Я видел во сне Смерть! Она сказала идти к господину Дарду. То есть нет. Она сказала — к человеку с мечом.

— Я тоже её видел, — кивнул Томас. — И она мне не понравилась.

Тут мальчик осёкся и с тревогой посмотрел на отца.

— А что она хотела сказать? А если Штаван отнимет меч у господина Дарда? Мы должны будем служить ему?

— Ну это вряд ли, — сказал Томас растерянно. — Почему? Разве ты уже не выбрал себе учителя?

Тоби нахохлился.

— Выбрал, — буркнул он. — Правда, он меня иногда вообще словно не видит. И не учит почти.

— Ему просто некогда, — сказал отец.

Тоби видно было, что учитель Дард отцу не очень нравится. Такого, чтоб до самой смерти за ним идти… такого, чтоб жизнь за него отдать… такого никто про господина Дарда не думал. Даже сам Тоби ещё не вполне понимал, пойдёт ли до конца за этим человеком. Он зажмурился и сказал:

— Я думаю, что, если учитель Дард вдруг проиграет и Великий Мёртвый отберёт у него меч — на его стороне мало кто останется.

Томас покачал головой.

— Не хотел бы я…

— И никто не понимает: Дард лучше, потому что он человек!

— А ты понимаешь, что будет, если Смерть будет на его стороне? Он сам станет Великим Мёртвым.

— Даже тогда он будет лучше, — упрямо сказал Тобиас. — Я останусь с ним, даже если все остальные бросят его. Вдвоем.

— Втроём, — поправил Томас. — Ведь я буду с тобой.

Мальчик серьёзно взял отца за руку и пожал мосластую ладонь.

— Хорошо, что ты нашёлся. Я уже устал один быть возле него.

Томас снова обнял Тоби, прижимая так крепко, что аж дыхание останавливалось. Острая тоска по маме вдруг резанула по глазам, и Тобиас Франкотт, ученик Сарвена Дарда, расплакался.

***

Эдвард Гисли неуклюже размотал бинты на правой руке и осмотрел раны, оставленные клыками упыря. Даже не раны, а рубцы: накануне вечером, как раз перед советом, маг ложи Боли с диковинным именем Бенволио долго сидел, старательно зачаровывая больную руку. Нельзя сказать, чтобы это было приятно! Поначалу раны жгло, резало и кололо ничуть не меньше, чем если бы упырь снова начал глодать предплечье Гисли. Из укусов вышел гной, затем вытекла сукровица, а потом пошла кровь. Только после этого раны стали срастаться. Бенволио работал сосредоточенно, и Гисли большого труда стоило не вмешиваться в эту работу. Но по мере того, как лицо мага становилось всё более довольным оттого, что он получал боль и мучения Эдварда, дознаватель постепенно зверел. Разделить вот это его удовольствие от чужих мук казалось правильнее всего. Разделить и, быть может, пропустить эту волну через себя. Однако же справиться с ранами и переломом самостоятельно после такого Гисли бы не сумел. Для этого нужна иная волна. Куда как более мощная. Помогла бы, верно, взаимная страсть, но пришлось бы для начала найти подходящую женщину. Эдвард рассматривал такой вариант, но внутреннее чистоплюйство заставляло его морщиться от одной мысли, чтобы начать всё сначала: разжечь, покорить, воспользоваться… нет, пожалуй, проще перетерпеть манипуляции Тёмного мага. Можно тешить себя мыслью, что, когда он станет Вершителем, то все эти маги пойдут в расход. И маг Боли по имени Бенволио пойдёт не последним.

После сеанса Эдвард не хотел повторного визита мага ложи Боли. Сломанная кость ноги вполне может срастись сама. Вовсе необязательно мучиться ради этого.

Куда больше Эдварда тревожило молчание Вершителей. Ведь уже три дня прошло, как Гисли послал им зов! Его знаки погасли в полумраке, и никакого, даже мысленного, ответа он не получил.

Никогда он не видел такого — случаев, чтобы кто-то смог исказить или перехватить знаки, никто не упоминал.

Тогда почему? Гисли ставил среди часовых на стены одного-двух ловцов с каждым караулом, но никто так и не доложил о том, что пришли-де какие-нибудь Светлые. Кроме тех, кто прибыл из участка Сольме — никого!

В дверь его комнаты стукнули — два раза, тихо и деликатно.

Опять Бенволио? Этим магам Боли только дай присосаться к ране! Нет, пусть уж лучше идёт залечивать Кэри до её полного экстаза, а он, Гисли…

— Эн дознаватель?

Этот голос принадлежал не Бенволио. Глубокий, низкий и в то же время очень чистый… голос Чезаре Роза.

Эдвард чуть было не вскочил с кровати, чтобы по старой памяти вытянуться струной. Его даже пот прошиб. Кончики пальцев начали зудеть и похолодели. Но тут же он взял себя в руки и ленивым, исполненным снисхождения тоном позволил Розу войти.

О том, чтобы не впустить его или притвориться спящим, он и не подумал.

— Ааа, эн Роз, это вы! — приветствовал Гисли мага.

Чезаре Роз вошёл с таким видом, словно являлся единодержцем всего мира.

— Приветствую, эн Гисли, — сказал он. — Вы, должно быть, удивлены раннему визиту?

— Ничего, я видал и более ранние. Простите, что не встаю, — сказал Гисли язвительно.

Чезаре порывисто взял его за грудки и приподнял до уровня своих глаз.