Упырёк (ЛП)

— Я сам присмотрю за Десметом, чтоб он не попытался улизнуть, — вызвался Такер и поднялся со стула. — То, что вы сейчас нарешаете, я могу услышать и в пересказе.

Агне вроде бы хотел что-то сказать, но пересёкся взглядом с Чезаре Розом и пожал плечами. Их безмолвный диалог заметила только Кэри — остальные смотрели на Мармалена.

Стихийники и Такер увели Лассе-Десмета, и Дард некоторое время молча озирал совет — каждого по отдельности, внимательно, словно вникая в тайные помыслы каждого. В зале стояла тишина.

Наконец, Чезаре предложил:

— Надо, чтобы он дал знать о себе Штавану.

— Думаю, он уже дал знать, — живо отозвался Йозеф. — Мне кажется, уважаемые, вы недооцениваете этого подлеца. На крепость нападут завтра. Или даже раньше, дорогие мои соратники, может быть, уже сейчас. Он уже не может ждать.

— Почему? — спросила Кэри.

— Потому что он уже несколько дней ходит в теле некроманта, который едва жив, — ответила Хелли Рэй. — Подневольные ему маги ложи Смерти наверняка поддерживают в трупе жизнь, но голова Штавана не прирастёт к нему просто так. Тело портится, плохо слушается головы… Они поддерживают это слияние искусственно, тратят силы. Стоит ему только принести Десмета в жертву…

— Как он станет полноценным живым мертвецом, — закончил Йозеф.

Дард всё молчал.

***

— Хелли, останься, — попросил он. Не решился приказывать.

— Хорошо, господин, — Хелли Рэй поджала губы, давая понять, что сейчас не до приватных бесед.

— Если верить Йозефу, нам осталось не так уж много времени, чтобы решить один вопрос, — сказал Дард.

Хорошо бы, чтоб Лэмб Хэмптон Такер был сейчас рядом. Втроём начали эти разговоры вести в храме — втроём бы и решили окончательно… Но у Такера своё дело и свои обязанности.

— Хелли, мне надо, чтобы ты пошла со мной до самой Смерти. Штаван принесёт себе жертву. Мы дадим ему это сделать — но только для того, чтобы получить краткую паузу для себя.

— Но на совете мы решили, что только заманим его, а парня убьём сами! — удивилась Хелли.

— Нет, не решили, — возразил Сарвен. — Мы сделаем всё иначе. Но об этом будут знать только избранные. Те, кому я доверяю больше других. Но мне надо, чтобы и ты мне доверяла.

— Как прикажешь, господин, — пожала плечами Хелли. — Но мне это не нравится. Ты же понимаешь, господин, что ты назначил меня полководцем. Моё сердце будет на стенах и на улицах крепости, а не с тобой. Можно ли назвать такую жертву добровольной? Только потому, что я не буду противиться твоему приказу?

— Но я сразу же верну тебя! — воскликнул Дард, уже понимая, что уговоры не помогут.

Так не выйдет. Жертва должна сама назначить себя в жертвы ради победы. Ради него, Сарвена Дарда. Ничего не получится с Хелли, даже если она сейчас согласится.

— Ты даже не любишь меня, — с вызовом сказала Хелли.

— Это-то тут при чём? — рассердился Сарвен. — Как будто дело в любви!

Хелли Рэй выпятила подбородок, нахмурила густые брови, взъерошила короткие волосы, и без того торчащие ёжиком.

— Наше жалкое войско оставляет желать лучшего, как и его повелитель, — сказала она. — Но тут я хотя бы могу что-то поправить, а ты, господин, поищи себе другую жертву.

Она вышла чуть ли не строевым шагом, и Сарвен ошалело смотрел ей вслед в окно — в свете костров её силуэт виднелся ещё долго. На улице стояла тихая, тёплая погода, словно не приближалась страшная беда. Скоро ли рассветёт?

Часть 3. Глава 16. Вершитель

Тоби проснулся среди ночи оттого, что кто-то тряс его изо всех сил. Темнота, стоявшая в комнате, тихие сдавленные рыдания, чужие крепкие руки, сжавшие его плечи — страшно! Тоби собрался с духом и принялся брыкаться. Одеяло спутало его по ногам, и мальчик заорал «помогите».

Но тут же сообразил, что кто бы это ни был, он не убийца. Зачем убийце будить его, да ещё рыдать чуть ли не в самое ухо? Всё ещё вздрагивая от страха, Тобиас схватил чужака за руку.

— Эй!

— Тоби, это я! — слова, видно, давались незнакомому человеку с трудом. Его надтреснутый, тихий, слабый голос не показался Тобиасу знакомым, эмоции же у напавшего были очень сильными и потому плохо поддавались распознаванию.

— Кто? — спросил мальчик, дрожа и пытаясь нашарить лопату — накануне поставил у кровати лопату, чтоб, если что, защититься от врага…

— Т-томас Франкотт, — прошептал мнимый враг. И Тоби неверяще провёл ладонью по руке, вцепившейся в его плечо.

— Отец?

Сердце у Тобиаса так и ухнуло.

— Отец! — заорал он во весь голос.

И он сам вцепился в него — пахнущего незнакомыми запахами, с колючими от щетины щеками, исхудавшего, костистого человека, который ничем не походил на уютного, полного, сильного и добродушного Томаса Франкотта. Но это всё-таки был он!

— Я не думал, что ты жив, — признался Тоби.

— Я тоже боялся, что потерял тебя, — прошептал отец.

Он засветил маленькую лампу, стоящую на подоконнике.

— Волосы у тебя отросли, — сказал он. — И сам вырос.

Тоби тоже разглядел отца.

— Где ты был?

— В тюрьме, — сказал Томас.