Упырёк (ЛП)

Спину словно пронзило копьём. Рядовой вскрикнул и только тут огляделся по сторонам. Госпиталь? Да, точно, госпиталь Комитета. Повсюду белое, повсюду. А на соседней койке, привязанный к ней, лежал подавальщик из таверны. Укрытый до самого подбородка белой простынёй, жаль, не видно — сняли с него фартук или нет. Зачем он здесь?

— Кто-нибуууууудь! — крикнул Лассе и сам поразился собственному голосу. Какой слабый и жалкий! Тоненький, словно у ребёнка!

Он моргнул — и перед ним мелькнул серебристый знак. Кривой, но яркий. Лассе закрыл глаза — да, знак Ордена. Очень чёткий.

— Офицер Криззен! Кто-нибудь! Вендела жива! Её можно найти!

В госпитальную палату вбежала девушка — чёрная юбка до пят, белая блуза, сверху — глухой серый фартук со спинкой и нарукавники.

— Вы ранены, лежите, лежите! — сказала она.

— А этот? Как его? Раш! Он тоже ранен?

— Вас застрелили из пистолета, — делая большие глаза, что ей очень шло, сказала девушка. — Пуля прошла навылет и задела вашего друга.

— Эй! Он не друг! Он важный свидетель…

— Скоро придёт эн Криззен, — сказала девушка. — Вот ему и скажете.

— Правда? Скоро? — обрадовался Мармален. И снова попытался сесть. Уж очень неудобно он лежал — на боку.

Но кто-то зафиксировал его в этой неловкой позе. Не пошевельнуться!

— Скоро, скоро, — девушка села на край кровати, взяла Лассе за руку, подержала чуть-чуть и отпустила.

Лассе хотел что-то ещё сказать, но у него отчаянно слипались глаза. Он улыбнулся и закрыл их. Пожалуй, серебристые знаки мешали ему спать… они становились больше, ярче, слепили и тревожили. Особенно треугольник с извилистым основанием, под которым змеёй вилась ещё одна волнистая черта… Знак Ордена Теней. Он напористо наталкивался острым углом на округлые знаки Ордена Отражений, и те отчаянно шевелили лучами, чтобы укатиться от него. Иногда знак Ордена Теней протыкал углом знак Отражений, и те лопались, будто мыльные пузыри. В черноте сна серебряные знаки светились уже так ярко, что казались огромными звёздами. И всё отчётливей Лассе слышал два голоса. Женский и мужской, вернее сказать — юношеский. Они звали на помощь.

— Лассен Мармален! Рядовой Мармален! — чья-то рука настойчиво трясла его за плечо. Пожалуй, слишком сильно — в спине и груди тяжёлым камнем перекатывалась боль.

Голос изменился, стал ниже, хрипловатей. Мэтт Криззен? От изумления Лассе открыл глаза. Знаки всё ещё мельтешили перед ним, как назойливые мухи. Мармален попытался согнать их рукой. Некоторые лопнули и пропали, некоторые стали мельче и разлетелись по госпитальной палате.

— А? Эн Криззен?

— Ага! Так он и пришёл к тебе на подмогу! Нееет, — прохрипел голос.

Мармален, несмотря на боль в ране, подскочил на кровати и сел. Отгородиться от сумасшедшего было нечем — разве что одеялом. К счастью, у Труффо не оказалось при себе оружия. Хоть на это спасибо!

— Этот твой товарищ по таверне сейчас на допросе у Криззена, — тоном заговорщика быстро сказал Труффо. — А мы с тобой поговорим здесь! Правда, Тёмный?

Лассе отчаянно замотал головой и собрался уже завопить что есть сил, но крепкая ладонь зажала ему лицо — и рот, и нос.

— Дышать хочешь? Кивни, — велел Арчи.

Лассен закивал.

Рука немного отпустила нос — но не рот. Куснуть? Пожалуй, Мармален бы впился бы в ладонь бывшего ловца зубами, но тут Труффо быстро, отрывисто сказал:

— Замри. Я тебя понимаю. На нашей стороне лучше.

И Лассе впрямь замер, подчиняясь чужой магии. Раненая спина от соприкосновения со спинкой койки превратилась в одну сплошную боль. Арчи убрал руку с его лица и спросил:

— Ну что? Значит, ты перебежчик?

Мармален молчал. При всём желании он сейчас не смог бы даже кивнуть или пикнуть. Боль — ещё ладно. Обидно! Даже не объяснить ему, что он, Лассе — никакой не Тёмный…

— Щенок, — скрипнул севшим голосом Труффо. — Думал, никто не узнает? Дай подскажу — ты из ложи Смерти. Да? Я вас чую. Всегда чуял. Ох, какой я был ловец! Не то что сейчас в вашем участке… Слабаки!

Он стукнул кулаком по колену. Старый, жалкий, с седой щетиной. Лассе увидел, как на виске старика бьётся синеватая выпуклая жилка. Как налитые кровью глаза отчаянно косят в сторону окна.

Наверное, Арчи слишком много пил, расставшись с любимой службой, вот и сдал. И в уме повредился. Лассе попытался себя представить годиков так через шестьдесят. Или сколько там Арчи лет?

Сейчас бы улизнуть от него. Но боль такая, что аж перед глазами плывёт. Лассе вспоминал, что чувствовал, когда его прострелили — да ничего почти не чувствовал, даже не понял! Почему же теперь так плохо?

— Но ничего, ничего, — сказал Труффо, — я уже послал весточку одному своему старому… мда… послал! Так что пусть дрожит твоя ложа… ложа…

Лассе с трудом поднял голову, глядя на старика, и мучительно вдохнул. Ох, как хорошо дышать… Как неожиданно легко стало в голове, каким свежим и сладким показался воздух. Отчего бы это?

— Ложа Смерти, — выдавил Мармален чужим голосом, и вдруг всё стало очень чётким.

Часть 1. Глава 5. Обожжённый пень и другие

Глава 5. Обожжённый пень и другие