Ураганные войны

– Я не… я не имел в виду… – Он глубоко вздохнул и показался ей очень уставшим. У них был длинный день, а последующие обещали быть не менее изнурительными. – Я верен своей стране, – наконец продолжил он. – И в то же время мне неприятно думать о том, через что тебе пришлось пройти. И, естественно, оба этих чувства могут быть одинаково искренними.

– Могут, но тогда я смело могу назвать тебя лицемером, – парировала Таласин, даже когда крошечный краешек ее души жадными руками потянулся к сладостной, но такой обманчивой мысли о том, что кто-то злится за нее, злится из-за того, что она перенесла.

Единственным людям, которым было искренне не наплевать на нее – Веле, Каэде и Элагби, – и тем не были известны все реальные невзгоды прошлых лет ее жизни.

Зачем она рассказала Аларику о тех корытах, о ноже? Теперь он использует это как способ воздействия на нее, пытается заставить усомниться в правильности ее участия в войне.

Молодой человек стиснул зубы. Его руки сползли с ее плеч и слегка обхватили предплечья.

– Значит, все было напрасно. Тот общий язык, который мы нашли во время тренировок по эфиромантии.

– Я все равно буду работать с тобой, – сказала Таласин, ненавидя себя за то, что не могла хотя бы высвободиться из его объятий. – Но тебе никогда не убедить меня, что Империя Ночи спасла Сардовию от самой себя. Я однажды сказала тебе, что месть не равна правосудию, и я все еще так считаю. Какой бы лучший мир, как ты утверждаешь, ты ни построил, он всегда будет стоять на костях.

Его руки опустились, и каждый сантиметр ее тела, которого они касались, заныл от тоски. Кипя от злости, девушка стала спускаться с крыши, а он последовал за ней, не сказав больше ни слова. Она пошла по залитой лунным светом дорожке, направляясь к известняковым утесам Купола Небес, а он все так же безмолвно следовал за ней по городским улицам, где царило веселье, которое оба не могли разделить.

Глава двадцать восьмая

В те минуты Таласин надеялась, что, выплескнув гнев на Аларика, сможет немного успокоиться. Но эффект оказался обратным. Она не переставая прокручивала в голове их разговор: беспочвенные оскорбления следом за неохотными признаниями. Она подпустила Аларика слишком близко к правде, что скрывалась в глубине ее сердца. Правде, которая защищала не только ее саму, но и дорогих ей людей. Теперь у него был способ обходить эту защиту, хотя она знала, что один неверный шаг может стать последним. Ее решительное желание поговорить с Велой лишь усилилось.

Она не видела Аларика с тех пор, как они вернулись с ночного рынка, зато гостевое крыло дворца с самого утра и до полудня гудело от постоянного потока входящих и выходящих кесатхских командиров, действуя на оставшиеся нервы Урдуи. Таласин понимала, что нельзя было рисковать и снова пытаться сбежать по садовой дорожке между ее покоями и покоями Аларика. Но тогда как…

Из-за угла донеслись голоса. Мужской, веселый и поддразнивающий, перемежался женским гортанным говором. Украдкой заглянув в соседний коридор, Таласин увидела, как друг с другом прощаются Сураквел Мантес и Ниама Лансун. Первый поклонился, вторая сделала реверанс и ушла, он посмотрел ей вслед.

Таласин загорелась новой идеей. Ниама скрылась за противоположным углом, и лахис’ка проверила, чтобы поблизости не было стражи. Затем она поспешила к Сураквелу.

Он улыбнулся, заметив ее издалека, но в его улыбке была едва заметная настороженность.

– Ваша светлость, – поприветствовал он с еще одним быстрым поклоном. – Я так понимаю, вас можно поздравить.

– Избавь. – Таласин хватало в жизни одного саркастичного молодого человека.

Сураквел приподнял бровь, но понятливо сменил тему.

– Я отплываю в Вияйин. Королева Урдуя ясно дала понять, что я злоупотребил оказанным мне гостеприимством. И единственное, что помешало ей разрубить меня на мелкие кусочки и скормить драконам, – то, что я племянник Люв Расми. Похоже, в следующий раз я увижу вас только на свадьбе.

Таласин знала, что все знатные дома должны были прислать своего представителя, но в глубине души ожидала, что он из принципа не явится на это мероприятие. Должно быть, Сураквел разглядел озадаченность на ее лице, потому что продолжил говорить:

– Моя мать слишком больна. Я обязан присутствовать вместо нее. Я уже поклялся Захии-лахис, что никак не попытаюсь сорвать церемонию, и повторю эту клятву вам: даю слово.

– И насколько ты верен своему слову? – осторожно спросила Таласин. – Насколько верен своей чести?

Без способности распознавать определенные намеки при дворе в Доминионе было практически невозможно выжить. Орехово-карие глаза Сураквела проницательно сверкнули из-под копны растрепанных волос.

– У вас есть ко мне поручение, лахис’ка?

– Да. – Сердце Таласин бешено колотилось. – У тебя есть возможность вернуть мне должок, выполнив два моих пожелания. Во-первых, то, что я собираюсь тебе сказать… Ты не проболтаешься об этом никому, ясно?

– А во-вторых?

– Мне нужно, чтобы ты отвез меня кое-куда.

…….✲……..