Ураганные войны

С учетом всех обстоятельств Таласин подумала, что продержалась довольно хорошо. Ей удалось покинуть застолье с достоинством, она даже сухо, но вежливо кивнула Аларику, после чего их развели в личные покои для переодевания. Вдали от шума, наконец-то вне поля зрения любопытных аристократов, распустив волосы, избавив себя от пытки туфлями и наконец-то сняв накладные ресницы, больше не испытывая лишнего напряжения, она стала ощущать в себе больше сил, чтобы пережить остаток вечера. Но это изменилось, когда из гардероба гордо вышла Цзи, держа сменную одежду для Таласин.

– Я это не надену.

– Но, лахис’ка, это традиция… – начала было умолять Цзи, но Таласин прервала ее:

– Ты только посмотри на это!

Она в смятении указала на… Новый наряд трудно было назвать платьем. По ее меркам, его даже нельзя было назвать шарфом. У него, конечно, были длинные рукава, и юбка доходила до щиколоток, но это не имело значения, ведь оно было сшито из материала настолько прозрачного, что она могла все сквозь него видеть, и только украшенные аппликации предусмотрительно располагались так, чтобы прикрывать ее… интимные части тела.

– Кто в здравом уме стал бы… – Таласин запнулась, не находя слов.

– Это нижнее белье, ваша светлость, – поспешила объяснить Цзи.

– Мне все равно, как оно называется, – свирепо заявила Таласин. – Я не буду это надевать.

Цзи казалась растерянной. Таласин приподняла бровь: пусть придворная дама только попробует дальше спорить с ней.

Противостояние было прервано звоном колокольчиков. К светлой комнате пришел Аларик.

– Лахис’ка, император Ночи уже здесь, – взмолилась Цзи. – У нас больше нет времени.

Таласин стоило и дальше сопротивляться. Но Цзи не поняла бы, поскольку в ее представлении то, что последует за входом супруга лахис’ки, будет самой настоящей брачной ночью. Таласин не хотела, чтобы по дворцу разлетелись сплетни, которые утверждали бы обратное.

– Ладно, – вздохнула девушка, ее плечи обреченно поникли.

Цзи быстро выпутала Таласин из свадебного платья, заплела ей волосы в простую косу и побрызгала духами на точки пульса. Колокольчики зазвенели снова, как раз в тот момент, когда Таласин через голову надевали это жалкое подобие ночной рубашки.

Цзи подмигнула.

– Кому-то не терпится.

Таласин мысленно застонала: «Боги, дайте мне сил».

Наконец Цзи сделала реверанс и выскользнула из комнаты, на ходу приглушив свет. Таласин осталась одна, стоя на коленях в центре кровати с балдахином, поверженная и сгорающая от стыда, но старалась не подавать виду, а ее сердце бешено колотилось, пока она ждала своего мужа.

Глава тридцать восьмая

Дверь светлой комнаты лахис’ки со скрипом отворилась, явив ухмыляющееся лицо придворной дамы Таласин. Да, мелкая негодница открыто ухмылялась и по виду походила на разодетую акулу.

– Ее светлость готова принять вас, ваше величество, – кокетливо сказала Цзи Аларику, после чего удалилась, шурша юбками и беззастенчиво хихикая.

Вызывающее поведение девушки вызвало у него раздраженный вздох. Она была из аристократии Доминиона – причем из женской ее части, – и поэтому не очень-то старалась вести себя почтительно в его присутствии.

Он медленно направился к закрытой двери спальни Таласин, частично желая верить, что это все не более чем чудной лихорадочный сон. Он постучал для вежливости, а затем вошел.

Как и ее солнечная комната, покои были обескураживающе женственными, все было выдержано в нежно-оранжевых, бледно-розовых и розовато-персиковых тонах, на стенах висели гобелены со звездами, кровать с балдахином была завешена полотнами переливчатого шелка. Ему показалось, что такую обстановку Таласин сама для себя не выбрала бы: возможно, она предпочла бы более темные цвета и те предметы внутреннего убранства, к которым можно относиться с меньшей щепетильностью.

Шторы были задернуты, защищая комнату от яркого семилунного вечера, но тени были окаймлены золотом от горящих благовоний на прикроватном столике, давая Аларику достаточно света, чтобы разглядеть фигуру на перине. У него перехватило дыхание: любые мысли, любые недоумения улетучились из его головы.

Таласин была облачена в ночное платье, сшитое из самой тонкой сетчатой ткани, которую Аларик когда-либо видел. Каждый сантиметр лифа с длинными рукавами облегал ее стройный торс, подчеркивая узкую талию и слегка округленные бедра, и, боги, казалось, что на ней нет ничего, оливковая кожа была отчетливо видна сквозь прозрачный материал, и лишь некоторые места скрывали замысловатые узоры из вышитого кружева. Ее запястья и ребра обвивали цветы гибискуса, свисающие с лиан, и сползали по ногам, а на груди и бедрах махали крыльями летящие цапли, словно в отважной последней попытке сделать наряд скромнее. Лицо Таласин было начисто вымыто, каштановые волосы собраны в свободную косу, перекинутую через плечо и ниспадающую ниже груди. Она стояла на коленях на кровати, сложив руки впереди на уровне бедер. Она выглядела как летний вечер и как ценный дар одновременно. Она выглядела…

…очень, очень хмурой.