Урал грозный

Огромная волна людей с запада принесла на Урал высокий стиль и более совершенные навыки работы старых индустриальных центров страны. Это во многом способствовало общему подъему культуры производства.

Завод работал на полный ход, небывалыми, невиданными в мирное время темпами. Если бы не обязательные для каждого пишущего о военной промышленности священные правила сохранения военной тайны, можно было бы скупой статистикой роста единиц продукции, показом кропотливой работы конструкторов и строителей над усовершенствованием боевой машины показать всю грандиозность работы заводского коллектива. Но на нет и суда нет. Оставим на время статистику. Скажем только, что к моменту нашего пребывания на заводе с конвейера ежедневно сходило несколько десятков танков Т-34. Чтобы понять динамику роста, пройдем в сборочный цех завода, где на бесконечной ленте конвейера разрозненные усилия рабочих всех цехов завода сливаются в тот окончательный, завершенный итог, который называется танком.

Мы пришли в цех в один из последних дней месяца, накануне всенародного праздника 1 Мая, когда пульс заводской жизни бьется особенно учащенно.

В эти дни контора начальника цеха очень напоминает блиндаж командного пункта части, ведущей напряженный бой. Почти не смолкая, трещит телефонный звонок. Приходят и уходят люди — инженеры, мастера, бригадиры, рабочие.

Начальник цеха коренной уралец инженер Горбунов одет в штатское. Но его хриплый голос, его покрасневшие от многосуточной бессонницы веки, его особое какое-то спокойствие, сковывающее нервность, стремящуюся прорваться наружу,— все это даже внешне роднит его с командиром боевой части, переживающей дни жестоких схваток с противником.

Продолжим наше сравнение. Судьбу большого боя решает тщательное осуществление взаимодействия родов войск. Несвоевременное начало артподготовки или появление авиации над полем боя может смешать все карты. Работа сборочного цеха — это высшее воплощение взаимодействия всех частей заводского организма. Достаточно одному только цеху задержать доставку какой-нибудь детали на сборку, и станет конвейер, покатятся под гору достижения упорного труда тысяч людей. Инженер Горбунов на площадке своей утлой конторы стоит, как командир у стереотрубы. Он должен за всем углядеть. Каким бы задушевным приятелем ни был начальник цеха, тормозящего конвейер, он будет слушать в телефонную трубку гневный, требовательный, дрожащий от сдерживаемой ярости голос Горбунова, отлично научившегося понимать смысл старой поговорки «дружба дружбой, а служба службой».

И оттого, что начальник цеха непреклонен характером, стройно, ритмично ползут по ленте конвейера обрастающие деталями броневые коробки будущих танков. На самом краю ленты эти коробки, уже превратившись в боевые машины, испускают первое торжествующее рычание и, позвякивая необкатанными траками гусениц, выползают из цеховых ворот.

Только воочию наблюдая процесс рождения боевой машины, темп и ритм движения стальных коробок по ленте конвейера, можно в полной мере представить себе наглядную картину величия и размаха слитного труда тысяч человеческих рук и тысяч сильных машин, выполняющих боевое задание фронта.

В предыдущем очерке мы остановились главным образом на кадровиках — становом хребте каждого заводского коллектива.

На заводе, о котором идет речь сейчас, есть такой же крепкий, проверенный в своей преданности предприятию костяк хозяйственников, инженеров, мастеров, рабочих. Есть инженеры, как две капли воды похожие на Васильева и Самойлова, стахановцы такие, как кузнец Коваленко или лекальщик Чугунов. И проблемы, которые они решают, и способы, какими они находят выходы из всех тупиков и затруднений, сходны по своей природе и характеру.

Поэтому лучше всего для создания широкой картины производственной жизни Урала в дни войны рассказать, опираясь на опыт большого танкового завода, о новых рабочих, молодой гвардии рабочего класса, достойно перенимающих лучшие традиции кадровиков-стахановцев.

Мы беседуем с Андреем Антоновичем Коваленко, лучшим кузнецом завода, лучшим представителем кадровой заводской гвардии. Его воспитал завод. Он воспитал для родного завода целую плеяду кузнецов. Андрей Антонович по-украински неторопливо рассказывает свой жизненный путь рабочего человека — как кузнецом стал, как дело свое полюбил, как стал стахановцем, как теперь меньше ста пятидесяти — двухсот процентов нормы в его бригаде никогда не бывает. Рассказывает, как познакомился со своим однофамильцем Гришей Коваленко и вступил с ним в благородное соревнование в мастерстве, изобретательности, сноровке. Потом разговор переходит на молодежь. И тут старый заводской кузнец, художник своего дела, голосом, в котором звучит особенная, отцовская гордость мастера, говорит:

— Вы к нашей молодежи обязательно приглядитесь. Есть среди них хлопчики, что из-за груды поковок не видать, а некоторым нашим «старичкам» сто очков вперед дадут — башковитые, рукастые парнишки. У нас в цехе есть такой кузнечик Борька. Стрекочет на трехтонном молоте так звонко, что куда «старикам»!