Уральский самоцвет

В некоторых шахматных партиях, особенно таких, где фигуры обеих сторон схлестнулись в «штыковых» схватках, где все висит на волоске, где мат возможен в любую минуту, нервы играющих напряжены до крайности. Предложение ничьей в момент такой горячки невольно вызывает смятение в мыслях и чувствах играющего. А не согласиться ли? Не прекратить ли эту муку, страшное напряжение мысли? Но это значит упустить столь нужную победу, потерять важные пол-очка. А если не согласишься — вдруг потом жалеть будешь? Что же делать? Нужно также учитывать, что предложение ничьей невольно сбивает боевой пыл противника, лишает его запала, азартной стремительности. Этим иногда ловко пользуются хитрецы, не считающие зазорным для себя применять все средства для достижения победы. А возрази такому что-нибудь, он тут же ответит: «Я действовал строго по шахматному кодексу».

Итак, сделав свой шестнадцатый ход, Ивков предложил ничью. Анатолий интересно описывает этот момент, вскрывая свое состояние и объясняя случившееся далее.

«Спортивный результат, итоги первых встреч с гроссмейстерами обнадеживали. Анализ таблицы показал, что если удастся пройти без поражений Ивкова, Панно, Кавалека и Штейна (далеко в последнем туре!), могут появиться реальные шансы даже на первое место. Я хотел получить ту ничью, которую предложил мне участник сборной мира. Хотел, но… до того, как гроссмейстер остался без пешки. Сейчас же ответил: «Нет!» Ответить-то ответил, а перестроиться не смог, голова заработала лениво. Ивков же, наоборот, заиграл с большой силой, и в несколько ходов была решена партия, которая привела меня не только к первому нулю, но и к длительной депрессии…»

Шансы на получение звания гроссмейстера были немного подпорчены, не говоря уже о первом призе. Как мог, успокаивал сам себя Анатолий, приводя самые различные доводы. Какие только объяснения не приводит обычно шахматист после проигрыша, стараясь не падать духом, не впадать в опасное состояние депрессии.

«В большом турнире не проигрыш страшен, — вспоминал он изречение опытнейшего знатока шахматных сражений, — а вызываемое им чувство подавленности, растерянности».

«Никаких депрессий», — приказал сам себе волевой Анатолий Карпов.

Может быть, прошло бы незаметно это обидное поражение, возможно, на следующий день новая победа вновь вернула бы прежнюю уверенность, если бы не одно обстоятельство. Детективный сюжет романа «Приключения в Каракасе» имел, оказывается, много запутанных «ходов».

Как только судья отобрал у участников оформленные бланки с записью ходов партии, Борислав Ивков обратился к своему молодому сопернику с такими словами:

— А почему вы не отошли королем?

— Когда? — не понял Карпов.

— В тот момент, когда я напал слоном на коня же-восемь. Это, по моему расчету, приводило к ничейному результату.

Озадаченный Анатолий расставил на доске критическую позицию и быстро проверил показанные югославом варианты. Вот какие хитрые ходы, оказывается, рассчитывал в партии Ивков: черных спасает смелый выход черного короля навстречу опасности в центр доски.

Целый вечер один и вместе с гроссмейстером Штейном анализировал Анатолий эту невероятную возможность выхода королем. Во всех вариантах черные сохраняли превосходные шансы. Проигрыш произошел по собственной вине. «И как же это я не заметил такого простого хода королем!»

Обидное поражение надолго выбило почву из-под ног обычно психологически очень устойчивого Анатолия Карпова. А вообще-то чего было расстраиваться? Даже после проигрыша Ивкову у него было на очко больше, чем у Штейна, и он все равно оставался лидером турнира. Но таково уж пагубное влияние обидных поражений: Толя неуверенно проводит следующую партию против Оскара Панно и с трудом добивается ничьей. И совсем уж неудачно разыгрывает черными свою любимую «испанку» против гроссмейстера Любомира Кавалека. Он просматривает элементарный тактический удар противника, сразу решавший судьбу поединка, а позже, когда этого удара не заметил и сам Кавалек, беспомощно проигрывает в простой позиционной борьбе. За одним «обидным» событием следует другое.