Уральский самоцвет

«Фишер сам просрочил время на своих часах и потерял шахматную корону, так и не сдвинув с места пешки, чтобы защитить свой трон», — писала газета «Нью-Йорк таймс».

«Считаю, что решение Фишера не играть с Карповым является прежде всего ударом по самому себе, — высказывается участник матчей претендентов последнего трехлетия, международный гроссмейстер Роберт Бирн. — Все с особым интересом ждали этого матча. Анатолий Карпов в упорной борьбе доказал свое право стать первым претендентом. И вот теперь отказ от матча Фишера делает советского гроссмейстера чемпионом. Здесь нет никакого нарушения, все совершенно справедливо».

«Анатолий Карпов сейчас самый достойный носитель титула чемпиона», — писала лондонская газета «Таймс».

Еще более решительно высказывается обозреватель в газете «Крисчен сайенс монитор»:

«Своим поведением Фишер исчерпал терпение многих своих болельщиков. В конце концов они хотели увидеть, как их кумир будет демонстрировать свой шахматный талант, однако он демонстрировал лишь раздражение, упрямство и капризы».

И еще отзывы.

«Пока Бобби почивал на завоеванных в Рейкьявике лаврах, Анатолий Карпов триумфально пробирался сквозь чащу отборочных соревнований, сокрушая на пути к Фишеру одного сильнейшего гроссмейстера за другим. У этого шахматиста нервы крепче, чем у Спасского», — «Ди вельт» (Гамбург).

«В период обладания высшим титулом Фишер не обогатил мировую шахматную школу, а внес в шахматный мир разногласия, далекие от спорта. Фишер не хотел понять, что нельзя быть шахматистом без противника, что ему нужны соперники, чтобы остаться чемпионом. Но для этого необходим хотя бы минимум готовности к согласию с другими», — писал голландский гроссмейстер И. Доннер в газете «Де фолькскрант».

С нетерпением ждал шахматный мир, как расценит действия своего «неявившегося на дуэль» противника новый шахматный чемпион Анатолий Карпов. Он сделал это на пресс-конференции, посвященной провозглашению двенадцатого чемпиона мира, поразив видавших виды корреспондентов выдержкой, спокойствием и достоинством.

— Жаль, что матча не получилось, — сказал Карпов. — Однако моей вины в том нет, и я спокоен. В конце концов существуют принципы, от которых отступать я не могу. А Фишер, в свою очередь, такой человек, что не ограничивается частичными приобретениями, а, пусть уж меня извинят за резкость, старается и вовсе «сесть на голову». Неизвестно, какие еще требования он бы выдвинул, если бы ему и до конца продолжали идти навстречу.

Кроме отличных шахматных произведений, Фишер внес в наш творческий мир такую суету и неразбериху, что шахматистам вдруг срочно потребовались дипломаты, ораторы, юристы, чтобы доказывать прежде такие простые и ясные истины. Раньше шахматисты вполне могли договариваться на своем языке, а теперь это стало почти невозможно.