Урановый рудник

— Давайте начистоту, отец Михаил, — сказал он несколько осипшим голосом, стараясь не смотреть на лисью голову, все еще лежавшую поверх разбросанных бумаг прямо у него под носом. — Я к вам отношусь с огромным уважением, и вообще вы мне очень нравитесь. Жалко будет, если с вами что-нибудь случится. Уезжайте вы отсюда, ей-богу! Так для всех будет лучше, и в первую очередь для вас. Потому что я вам ничем помочь не могу. Понимаете, не могу!

— Не можете или не хотите, потому что боитесь? — уточнил отец Михаил.

Петров скривился и с шипением втянул в себя воздух через стиснутые зубы.

— Хорошо, не хочу, — глядя мимо отца Михаила в угол, признался он. — Потому что, как вы верно подметили, боюсь. Да вот, боюсь!

— Может быть, хороший нагоняй от начальства придаст вам смелости? — без особой надежды спросил отец Михаил.

— Хуже, чем сейчас, мне уже никакое начальство не сделает, — отмахнулся Петров. — А вот те, которые такие сувениры в дома подбрасывают, — он кивнул на лисью голову, — те — да, могут. Они такое могут, что вслух произнести боязно.

— Не того ты боишься, Иван Данилович, — грустно сказал отец Михаил. — Не мук земных надобно страшиться, а небесной кары за земные прегрешения. А земная мука за правое дело, чтоб ты знал, суть один из немногих ключей, коими отпираются врата царствия небесного. Так-то, господин участковый инспектор.

С этими словами он выпрямился, повернулся к участковому спиной и двинулся к выходу.

— Хотел бы я в это верить, — тихонько произнес вслед ему Петров.

Отец Михаил остановился на пороге и посмотрел на него через плечо.

— К Богу всяк приходит по-разному, — сказал он негромко. — Кому-то это дается само собой, без усилий, как дар, а кто-то должен душу до кровавых мозолей натрудить, чтобы истинно уверовать. Я бы тебе помог, Иван Данилович, да недосуг мне — своих дел невпроворот. Ты ведь своих обязанностей сторонишься, вот и придется, видать, мне твою работу делать. А уж после, как управлюсь, о Боге потолкуем. Ну, не болей, лейтенант Петров!

— Эй! Эй, батюшка, ты куда? — вскакивая с места, закричал Петров. — Ты что затеял, чумовой?

Дверь за отцом Михаилом закрылась мягко, без стука. Участковый еще немного постоял в странной позе, склонившись над столом и далеко отставив широкий зад, а потом, пожав плечами, опустился на стул.

— Весь стол загадил, черт долгополый, — проворчал он, посмотрев на лисью голову и, снова схватив бутылку, в два глотка вылакал остатки водки.

* * *

На окраине поселка дорогу отцу Михаилу преградил участковый Петров — потный, растерзанный, без фуражки и вдобавок пьяный превыше всяческого разумения. У него были бессмысленные глаза, галстук сбился набок, а вся левая штанина и рукав кителя покрылись коркой грязи — видимо, торопясь перехватить священника, Петров спьяну завалился в лужу. Судя по виду, участковый с толком использовал время, понадобившееся отцу Михаилу на нехитрые сборы.

— К-куда путь держим, святой отец? — дыша перегаром и заметно покачиваясь на нетвердых ногах, поинтересовался он.

— Посторонись-ка, Иван Данилович, — миролюбиво сказал отец Михаил. — Пойди лучше домой, проспись. Неужто перед людьми не совестно?

— Не-е-ет, — с пьяной значительностью протянул участковый и помахал перед батюшкой указательным пальцем. Сосредоточив свое внимание на этом пальце, он потерял равновесие и едва не упал, то есть упал бы непременно, если бы отец Михаил его не поддержал. — Нет, — повторил Петров, с трудом восстановив вертикальное положение, — ты мне сначала ответь, куда собрался. Я — власть, имею право знать.

— Имеешь, имеешь, — согласился батюшка. Он шагнул вправо с намерением обойти участкового, но тот немедленно повторил его маневр, загородив дорогу. Батюшка шагнул влево, Петров тоже. — Не дури, Иван Данилович, — сказал отец Михаил, — дай пройти. Я просто гуляю.

— С рюкзаком? — скроив хитрую мину, сказал Петров, чем немало удивил отца Михаила: батюшка был уверен, что участковый действует чисто инстинктивно, на автопилоте, и вряд ли способен различать такие мелкие детали, как висящий за спиной у человека рюкзак.

— С рюкзаком, — сказал отец Михаил. — А что, это запрещено?

— С рюкзаком — значит, надолго. Как минимум, с ночевкой, — блеснул дедуктивными способностями Петров. Он мучительно икнул, обдав священника новой волной густого водочного перегара. — А почему без ружья?

— Оно мне без надобности, — ответил отец Михаил. — Охотиться я не собираюсь, защищаться мне не от кого…

— А звери?! — закричал Петров с таким торжеством, как будто только что поймал отца Михаила на даче ложных показаний. — Медведи, волки, потом эти, как их… росомахи!

— Лето на дворе, — нетерпеливо поглядывая то на часы, то на уже перевалившее за полдень солнце, вразумляюще сказал ему отец Михаил. — Зверь сейчас сытый, на человека нападать ему незачем.

— А эти, — неожиданно трезвым голосом сказал Петров, — с лисьими головами?