Уравнение Гровса с тремя неизвестными

Трумэн растерялся окончательно, последние слова советского генералиссимуса, шокировали его. Он лихорадочно пытался сообразить, что это было? Неужели, Сталину известно об испытании атомной бомбы? Этого не может быть! Но к чему он интересуется погодой в Аламогордо? Если Сталин знает о «козыре в рукаве» Трумэна, то он не человек, а какой-то провидец! Несколько минут Трумэн приходил в себя от «удара ниже пояса». Госсекретарь США Бирнс тоже выпучил от удивления глаза и пытался понять ироническое поведение генералиссимуса, которого видел впервые.

— Нам необходимо будет плодотворно поработать здесь! — наконец выдавил из себя Трумэн, — по моему мнению, у нас не будет больших трудностей и по всем вопросам повестки дня удастся договориться!

— А если не договоримся? — иронизировал Сталин, — может случиться немыслимое?

Молотов понял стратегию поведения на переговорах Сталина, которую генералиссимус продумал по пути в Потсдам. Нарком довольно улыбался, наблюдая, как теряется Трумэн, показывая воочию свою неопытность и дилетантство. Генералиссимус умышленно разговаривал с Трумэном не дипломатическим языком, чтобы тот своей реакцией без слов подтверждал информацию советской разведки. После того, как Сталин произнес слово «немыслимое», демонстрируя свою информированность о предложенной ранее Черчиллем операции с одноименным названием, Трумэн замолчал. Выражение его лица стало вновь похоже на испуганного филина, он пытался быстро сообразить, как нужно вести себя в подобном случае. Растерявшийся Бирнс тоже молчал. Он ничего Трумэну не подсказывал и не вступал в разговор, чтобы сгладить возникшую шероховатость.

— Советская делегация хотела бы добавить несколько вопросов к тому списку, который был передан Вам Гарриманом, — вступил в разговор Молотов, — нужно будет обсудить вопрос о разделе германского флота, о репарациях, о Польше и подопечных территориях!

— Я готов обсуждать все вопросы, предложенные советской делегацией, — горячо ответил Трумэн, обрадованный вступлением в разговор Молотова, который таким способом разрядил ситуацию.

— В последнем вопросе речь идет не о режиме опеки, — конкретизировал Сталин, — он был уже установлен на конференции в Сан-Франциско! Речь идет о распределении колониальных территорий, принадлежавших Италии и другим странам.

— Я поддерживаю генералиссимуса Сталина в этом вопросе! — воскликнул сговорчивый Трумэн, — в Берлине находятся вместе со мной генерал Маршалл и другие начальники американских штабов. Если у советского командования имеются какие-либо вопросы, то американские военные готовы встретиться для их обсуждения.

— Я надеюсь, до военных действий это не дойдет, господин Трумэн! Но могу сообщить, что сюда приехали начальник Генерального штаба Красной Армии Антонов, — информировал Сталин, — маршал авиации Фалалеев, адмирал флота Кузнецов. Кроме того, Жуков всегда находится в распоряжении совещания. И если возникнет такая необходимость, то пусть наши военные проведут встречи с американским командованием. Советская делегация хотела бы обсудить вопрос о режиме Франко в Испании, который был навязан там странами "оси"- Италией и Германией. Его существование наносит вред Объединенным Нациям, так как он укрывает у себя остатки фашистских режимов других стран. Поэтому Советское правительство считает необходимым прекратить отношения с режимом Франко и дать испанскому народу возможность установить у себя в стране тот порядок, который он желает.

— Мне этот Франко никогда не нравился! — воскликнул радостно Трумэн, — я поддерживаю генералиссимуса Сталина! Я хочу также обсудить ряд вопросов, которые имеют исключительное значение для США. Я лично рад встрече с генералиссимусом Сталиным, с которым хотел бы установить такие же дружественные отношения, которые были у Вас с президентом Рузвельтом.

— Я не против дружбы, но хочу предупредить, что устанавливать такие же отношения, как с Рузвельтом опасно, — хитро ухмыльнулся Сталин, — за это у вас в Америке могут убить!

Трумэн вновь замолчал, растерянно глядя на Сталина, Бирнс что-то сказал ему на английском, наш переводчик Павлов хотел прошептать эту фразу на русском Сталину на ухо, но тот остановил его жестом руки.

— Я не дипломат и люблю говорить прямо! — сказал Трумэн, обретя спокойствие, спустя минуту, — я уверен в необходимости этого, так как считаю, что судьба мира находится в руках трех держав. Я хочу быть другом генералиссимуса Сталина!

— Мы, русские говорим, — с улыбкой произнес Сталин, — друзей не выбирают!

— Что Вы имеете в виду? — не понял Трумэн.

— Выбирают президентов! — ухмыльнулся Сталин, — и мы будет дружить с любым, кого выберет американский народ!

На дипломатическом языке это соответствовало легкому оскорблению, но Трумэн, не имеющий опыта в международных переговорах и дипломатии, счел слова Сталина за комплимент. Прощаясь с советским лидером после окончания беседы, он широко улыбался и всем своим видом демонстрировал, что он друг.

— Сегодня Трумэн очень сговорчив, — отметил Молотов, выходя из резиденции.